|
- У меня есть другие друзья. Может быть, они смогут помочь. Джон Пирпонт Морган проживал в самом большом поместье Восточного Ада. Он молча слушал, пока КСОЛОТЛЬ излагал ему проблему. - Вот что я тебе скажу, - сказал Морган. - Может быть, ты и в самом деле первоклассный ацтекский пророк, но в деле привлечения инвесторов ты ничего не смыслишь. - Инвесторы меня не интересуют, - возразил КСОЛОТЛЬ. - Но тебе нужно множество жертв, чтобы предотвратить галактическую катастрофу, верно? - Вообще-то катастрофа не галактическая, а космическая, но вы правы. Да. - Ну, и как же ты намерен раздобыть свои жертвы? - Ацтеки захватывали их во время войн. - Но у тебя нет армии. - Я попробовал их покупать, но они слишком дороги в нужных мне количествах. В добрые старые времена гражданские власти заботились об этом. Иногда, в удачные годы, у нас даже образовывался запас жертв на черный день. - Что ж, - заметил Морган, - тогда было тогда, а сегодня есть сегодня. - Верно, - согласился КСОЛОТЛЬ. - Но что мне сейчас-то делать? - Я займусь твоей проблемой, - решил Морган. - Поговорю кое с кем, потом встречусь с тобой. Разумеется, я хочу внести свой вклад в сохранение космоса: так будет справедливо после всего, что космос сделал для меня, но десятки тысяч жертв... это очень много даже в аду. Подавленный, КСОЛОТЛЬ вернулся в отель «Ад», где новые друзья сняли для него номер. Сейчас он спит и видит во сне, что он царь Нецалькойотль, облаченный в дорогие одежды и в короне из перьев попугая. Он шествует к огромному храму, по бокам от него телохранители, а ликующие горожане наблюдают за событием с импровизированных трибун. Настал день самого важного религиозного праздника в году, и беспрецедентное количество жертв уже доставлено со всех восьми уголков Анахуака. Нецалькойотль входит в храм, сопровождаемый телохранителями. Внутри тихо, слышны лишь стоны рабов, связанных, как цыплята, и сложенных штабелями вдоль стены храма - все они будут принесены в жертву. В дальнем конце храма на пьедестале стоит жертвенный камень, освещенный лучами солнца, проникающими сквозь отверстие в крыше. На нем уже разложена первая жертва, ее держат четверо жрецов. Солдат вкладывает в руку Ксолотля старинный нож из черного обсидиана. Нецалькойотль взмахивает им, все смолкают. - Довольно, забудьте об этом! - внезапно восклицает он. - Я повелеваю прекратить жертвоприношения. Сам Кецалькоатль сказал мне, что больше людей нельзя приносить в жертву! Начинается царство мира! Рабы и пленники радостно кричат. И тут телохранители хватают Нецалькойотля и валят его на большой каменный диск. - Да как вы посмели! - кричит Нецалькойотль, более разгневанный, чем испуганный. - Так велели жрецы, - говорит один из солдат. - Они сказали, что, если не приносить кровавых жертв, мир погибнет. - Жрецы ошибаютсй! - выкрикивает Нецалькойотль. - До сих пор они были правы, - возражает солдат. Обсидиановый нож взлетает вверх и опускается. КСОЛОТЛЬ просыпается весь дрожащий и мокрый от пота. Он понимает, как ему следует поступить. Когда утром Кассандра пришла в отель, чтобы отвести Ксолотля на завтрак, она узнала, что тот ушел. |
