В участке мы заперли Брекстона в «клетку». Хоть я нисколько не верю в его вину, формальности есть формальности. Обвиняемый должен находиться за решеткой.

Я поблагодарил Дика Жину за труды в мое отсутствие и отпустил домой.

Келли спросил меня:

— Хочешь, я останусь на первое дежурство?

— Спасибо, мистер Келли, — сказал я. — Я сам теперь справлюсь. Ступайте домой.

— Домой?

— Вы уже не на службе, — улыбнулся я. — Отдохните после бостонских треволнений. Остальное — дело бостонской полиции. Надеюсь, они арестуют Гиттенса. Или уже арестовали. А с Брекстоном мы тут сами справимся. Завтра утром его заберут в тюрьму — до суда. Так что идите спокойно домой.

Келли вздохнул.

— Ладно, пойду погляжу, на месте ли мой дом. — Он протянул мне свою деревянную дубинку. — На, дарю. Если этот буянить начнет, ты его разок приласкай моей палочкой-выручалочкой. Вмиг как шелковый станет.

— Спасибо, но взять не могу.

— Брось, шериф! Она тебе нужнее. Пора признать — я на пенсии.

— Ладно, если вы настаиваете. Большое спасибо.

Я уважительно взял дубинку и повторил: «Большущее спасибо!»

Я проводил Келли до его машины. На прощание он сказал:

— Жалко, что ты больше не учишься. Из тебя вышел бы отличный профессор.

— А кто сказал, что я больше никогда учиться не буду? — со смехом возразил я.

Когда я вернулся в участок, Брекстон посмотрел на меня с кривоватой усмешкой и произнес:

— Наконец-то мы с тобой один на один, шериф Трумэн. Наконец-то.

* * *

Ближе к вечеру надвинулась гроза. Дождь забарабанил по окнам полицейского участка.

В четыре часа я спросил Брекстона, что он хочет на ужин.

— Омара. Хорошего крупного омара.

— Ты не в рай попал, а в Мэн.

— Тогда бифштекс.

— Ладно, только местные бифштексы могут тебя разочаровать. Сандвичи и бургеры у нас приличные, все остальное — так себе.

Когда посыльный из «Совы» доставил заказ, я открыл камеру, поставил туда стул и сел рядом с Брекстоном. Он ужинал на своей койке, я поставил поднос себе на колени.

— Не боишься, что я удеру? — спросил Брекстон.

— Куда? До ближайшей цивилизации ехать и ехать! К тому же для тебя самое безопасное место как раз в нашей дыре.

— Может, и для тебя Версаль тоже самое безопасное место, — пробормотал Брекстон.

Этим совместным ужином я хотел показать Брекстону, что я ему доверяю и действительно не вижу в нем убийцу Данцигера.

— Ты сечешь, что Гиттенс может сюда заявиться? — сказал Брекстон.

— Секу.

— И что будешь делать?

— Пока не знаю.

— А пора бы знать. Я задницей чувствую — Гиттенс уже катит сюда!

— А ты бы что сделал на моем месте? — шутливо спросил я.

— Я бы своих ниггеров созвал, — серьезно ответил Брекстон.

— У меня твоей армии, к сожалению, нет.

— У тебя, собаченыш, есть братки-полицейские.

— Нельзя.

— Почему нельзя?

— Не все так просто. Даром что я шериф, братки-полицейские у меня не на побегушках.

— Тогда позови долговязого.

— Келли?

— Ну да, старика. Он крепкий малый.

— Обойдусь.

Брекстон кивнул. Мои мотивы в отношении Келли он, может, и не понимал, однако симпатии к нему не испытывал; он чувствовал в нем полицейского, который при помощи дубинки сокращает время допросов.