В вестибюле отлучавшийся ненадолго начальник охраны клуба, узнав, что вчерашнего капитана буяна пропустили внутрь, схватился за голову. Бывший гебист, привыкший доверять не только анализу, но и внутренней интуиции, нутром чувствовал, что дело здесь нечисто и этот прорвавшийся тип принесет с собой неприятности. Но он даже представить себе не мог какие.

– Пойду попасу его, – предупредил гебист своего помощника. – А вы будьте здесь начеку.

Он поднялся в зал, присмотрелся и обнаружил крепыша в дальнем углу. Тот безмятежно улыбался, прихлопывая в такт музыке ладонями. Но гебиста тотчас же привлек сверток под мышкой и этот нелепый просторный пиджак, который мог скрыть все, что угодно. Тогда он осторожно, не привлекая внимания, двинулся к нему вдоль стены.

Режиссер Говоров, вытирая платком мокрый лоб, глядя на кривляющегося Ведущего, испытывал отвращение к собственному творению, ко всей этой передаче. Дневной разговор с Гавром каким то образом повлиял на него, впрочем, он и сам в последнее время часто задумывался о том пути, по которому идет. Балаганные аттракционы, принесшие ему славу, начинали вызывать тошноту и головную боль. Говоров понимал: еще несколько подобных передач – и на нем можно ставить крест, он кончится как творческая личность. Нужен новый взгляд, новые идеи, нельзя больше плясать на костях, хватит втаптывать в грязь любовь, добро, справедливость, правду. Но он знал и другое: никто на телевидении не позволит ему делать иные программы, отойти от главной линии, направленной на разрушение человеческого духа, всего и вся. Уныние и апатия крепко держали его под руки, не отпуская.

…В Гнездниковском переулке вызванный слесарь все таки справился с замком, и хозяева наконец то вошли в квартиру. Наскоро выпив чаю, дедушка поспешил к телевизору, включил его и уселся, ожидая, когда же начнут показывать внука и Веру. Но вместо них на экране мелькал вчерашний псих в смирительной рубашке, и дедушка порою просто не понимал, о чем тот говорит?.. На Ведущего насмешливо поглядывала и мать Веры в Сокольниках. Только что позвонил муж и сказал, что вечер сорвался, а он едет домой. Но вот на экране мелькнули участники конкурса, которые стали подниматься на подиум. Зал затрясся в приветственных криках.

Как гебист ни старался, но его передвижение вдоль стены было замечено капитаном. Он криво усмехнулся, покрепче прижал сверток и скользнул ближе к подиуму, оставив между собой и гебистом группку девушек, размахивающих руками. Потом он еще раз передвинулся, держа расстояние, и вскоре оказался возле арены. Теперь было самое время начинать…

Конкурсанты уже стояли на подиуме, смущенно переглядываясь. Вера успела перекинуться парой фраз со своей подругой, а Ведущий тянул к ним микрофон, когда произошло что то непредвиденное. Неожиданно, одним прыжком заскочив на сцену, рядом с ними оказался какой то человек: он что то орал, перекрывая шум в зале и голос Ведущего; потом, выхватив из под пиджака короткоствольный автомат, дал очередь в воздух. И те, кто был в зале, завизжали от восторга. Они подумали, что это еще один трюк в любимой передаче. Но на студии в Шаболовке сообразили быстрее, и в эфир сначала пошла заставка, а затем милая дикторша объяснила, что по техническим причинам программа отменяется, а пока предлагается посмотреть документальный фильм. После второй очереди над головами, когда посыпались зеркала и стекла, публика закричала уже от страха и в панике заметалась по залу. Все произошло мгновенно, и никто ничего не мог понять. Никто, кроме гебиста, но именно его то капитан и держал под прицелом, не давая приблизиться.

Гавр и Вера стояли вместе с другими конкурсантами и Ведущим за спиной террориста, который теперь орал только одно слово:

– Лечь! Лечь! Лечь! – и стрелял в воздух.

Напуганные до смерти, послушные его воле, люди в зале стали ложиться на пол. Лег и гебист, зная, что ему не успеть отстегнуть под пиджаком кобуру и вытащить пистолет.