Слова его возымели действие, хотя мало кто поверил в серьезность угрозы. «Бомбы» в Москве стали подкладывать столь часто, что к ним уже привыкли. Это превратилось в национальный вид спорта. Люди недовольно задвигали стульями, начали подниматься. Сконфуженно потянулись к выходу поклонники поэзии, случайные гости. Эвакуировался через черный ход персонал. Через пять минут зал опустел. На сцене остался сидеть лишь сам юбиляр, а возле дальней стены стояли Вера с Гавром. Родион Сергеевич взглянул на них и улыбнулся.

– А ты почему не уходишь, Вера? – спросил он в микрофон, и голос его глухо разнесся под сводами зала, словно он говорил в египетской гробнице.

– Вот еще! – ответила дочь.

– А кто этот молодой человек? – зазвучал голос «Тутанхамона».

– Сапер! – отозвался Гавр.

– Тогда идите сюда, поближе. – И Родион Сергеевич положил микрофон на стол.

Пока они шли к сцене, из за кулис выглянул Серый пиджак и закричал:

– Как, вы еще здесь?! Господин Жуковский, уходите, уходите немедленно! Часовой механизм заведен на шесть тридцать! Вы что, шутите? – Махнув с досадой рукой, он испарился.

– Что же я буду, как крыса, бегать туда сюда, – произнес Родион Сергеевич. – Да и не верю я в подобную чепуху. Все это нарочно придумано – чтобы вечер сорвать. Я даже догадываюсь – кем. В кои веки народ собрался послушать мои стихи, и на тебе! Жаль…

– Не огорчайся, па! – сказала Вера и погладила его по плечу. – Плюнь на них на всех.

– Конечно, такая поэзия им как кость в горле, – проворчал отец. – Вот если бы что нибудь с матерком да про сортиры… Они бы и под Пушкина бомбу подложили. Впрочем, так и произошло. Ничего не меняется в мире. Сколько там времени?

– До взрыва – восемнадцать минут с четвертью, – ответил Гавр.

– Тогда пошли в буфет, я вас угощу чем нибудь. Напоследок.

Странно было идти по пустому Дому журналистов. Всюду горел яркий свет, работал телевизор в холле, дымились в пепельницах сигареты, а люди исчезли, словно их заколдовала и похитила телесную оболочку злая ведьма. И теперь они невидимо и неслышно ходят вокруг, сталкиваясь, мучаясь, но не в силах вымолвить ни слова. Не произойдет ли такое со временем со всей Россией?

Буфет также был пуст, и Родион Сергеевич, зайдя за стойку, отобрал лучшую бутылку коньяка, плиточный шоколад, лимон, бутерброды с икрой и вернулся к столику.

– Па, ты хоть заплати, – сказала Вера.

– Не буду, – упрямо ответил отец. – В знак моральной компенсации. Ну с, молодой человек, за ваше здоровье!

– Если бомба все же взорвется, оно нам уже не понадобится, – пробормотал Гавр, опрокидывая рюмку.

– В самом деле, Вера, тебе бы лучше уйти, – сказал Родион Сергеевич. – Мало ли что.

– Па! – возмутилась дочь. – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя в такой момент? Чего бы я тогда стоила?

– Ну а вы, молодой человек? Вам то что здесь торчать?

Гавр наполнил рюмки.

– Я еще не допил весь коньяк, – улыбнулся он. – Жаль, если пропадет такая прелесть…

– Постойте, постойте! – Родион Сергеевич начал всматриваться в его лицо. – Не вы ли – тот нахальный, самоуверенный фрукт из телепередачи? Похитивший мою дочь, насколько я понимаю?

– До взрыва осталось одиннадцать минут, – напомнил Гавр. – Простим все наши прегрешения. И обратим в эти последние мгновения взоры наши к глубинам души.