— С приездом, Фарида!.. Как ехали?

— Спасибо, хорошо. Сами-то как живете? Как мама, здорова?

— Полный порядок!

Он взял вещи Фариды, мигом донес их до такси — девушка еле поспевала за ним, — уложил в багажник.

В такси Алиджан молчал… Ему было и сладко, и маятно оттого, что Фарида сидела рядом, и он видел ее по-детски пухлые губы, влажно-алые, словно окрашенные соком спелой раздавленной вишни, и точеную светлокожую шею, и высокую грудь, подобную трепетным белым голубям, и след от прививки, на обнаженной руке, выше локтя, напоминающий чеканку на золотой монете… На девушке было легкое крепдешиновое платье без рукавов. Алиджану вспомнилось, как бродила она с ним по городу в этом платье, тонкая, стройная, как камышинка, и многие оглядывались на нее. Казалось — надень на нее тысячу ватных халатов, ее фигурка все равно не утеряет стройности.

Фарида не отрывалась от бокового окна, будто сто лет не видала Ташкента. Обернувшись к Алиджану, восхищенно сказала:

— Сколько у нас цветов, зелени! Город-сад! — и тише добавила: — Что задумались?

— А, так.

— Как дела, Алиджан?

Вопрос Фариды напомнил Алиджану о неурядицах последних дней, о ссоре с братом… Брата он по-своему любил, и искренне досадовал, что их дружбе пришел конец. Вот уж правда, в жизни всегда — рубль без пятака, что-нибудь да не так!.. Жалко, что ли, Валиджану, что его брат наслаждается молодостью — пока молод! Отец, тот его понимает…

Алиджан вздохнул:

— Дела — хуже некуда.

— Что так? — Фарида взяла его за руку и заглянула в глаза. — Выше голову, Алиджан!

Когда они подъехали к дому Фариды, Алиджан занес во двор ее вещи и, как девушка ни уговаривала его остаться, тут же ушел.

Вечером Фарида навестила соседку, Халнису-хола, принесла ей гостинец — привезенные из Маргилана гранаты. Халниса-хола поблагодарила девушку, спросила:

— Как съездила, дочка?

— Как сами-то поживаете?.. Как амаки? Как ваше здоровье?

— Спасибо, дочка, грех жаловаться.

Фарида побыла у соседки недолго. Халниса-хола проводила ее ласковым, чуть снисходительным взглядом: ишь, доктор, а поскакала, словно козочка! Молодость, молодость…

XI

Когда пришел Алиджан, мать сказала:

— А ко мне Фаридахон заходила, дай ей бог счастья! Не забывает соседку. Славная девушка! Красивая, обходительная… — она улыбнулась. — А уж такая резвунья!

Алиджан опустил глаза, набычился и вдруг, вскинув голову, выпалил:

— Я люблю Фариду!

Для Халнисы-хола это было, как кирпич, упавший с крыши на голову. Лицо у нее вытянулось:

— Бог с тобой, сынок, что ты говоришь-то!.. Какая там любовь — надо о своей судьбе думать…

Утром заглянула Джахан-буви. Как раз в это время зашла и Фарида за ситом. Джахан-буви, которой давно приглянулась девушка, тепло поздоровалась с ней, а когда та собралась уходить, ласково потрепала ее по плечу:

— Долгих лет жизни тебе, доченька!..

Проводив Фариду, Халниса-хола пожаловалась:

— Сынок-то… Влюбился в Фаридахон!..

— И славно! — обрадовалась Джахан-буви. — Лучшей невестки не сыщешь. Гляди, какая газель!

Недавно Халниса-хола и сама расхваливала Фариду, но неожиданное признание сына сбило ее с толку — до сих пор у нее и в мыслях не было, что девушка может войти в их дом молодой хозяйкой… Это срывало планы Буриходжи…

— Уж больно резва, — сказала она осуждающе.