Темнело… На улице и на мосту стало совсем безлюдно, лишь изредка пробегал запоздалый прохожий, прикрывая варежками нос и щеки…

Девчушка взбежала на горку, легла на санки, ринулась вниз — и вдруг пропала из виду. Прошла минута, другая — девочка все не появлялась… На улице было тихо, пустынно — никто и не заметил ее внезапного исчезновения.

На балкон трехэтажного дома, выходившего окнами на речку, вышла женщина в пуховом платке, осмотрелась — и обмерла: она увидела, как человек, который медленно, чтобы не поскользнуться, переходил через мост, неожиданно остановился, как вкопанный, швырнул в снег корзину и, даже не сняв ватника, перемахнул перила и прыгнул в реку. Женщину кинуло в дрожь. Спятил он, что ли? Может, с собой решил покончить?.. Опомнившись, она ворвалась в комнату и, дрожа и запинаясь, рассказала о происшедшем сыну. Тот, недолго думая, накинул на себя пальто, рванулся к двери. Женщина попыталась было удержать сына, — если кто надумал утопиться, того не спасти! — но парень уже выбегал из квартиры, она только успела крикнуть вслед: «Осторожней!».

Прохожий, неожиданный поступок которого так ошеломил женщину в пуховом платке, в это время плыл саженками к девочке, беспомощно барахтавшейся среди льдин. Она вместе с санками сорвалась в речку и теперь еле удерживалась на воде. Ветер взвивал снег над рекой, вода была ледяная, и вся река — в осколках льда. Быстрое течение несло их вперед, сталкивало, разбивало… Плыть было трудно, намокшая, замерзшая одежда тянула вниз, а приходилось еще раздвигать ледяное крошево, и нужно было спешить — голова девочки то появлялась над водой и льдинами, то исчезала… Наконец, пловец добрался до тонущей девочки и, изловчившись, поймал ее за ногу, притянул к себе, обхватив одной рукой, так, чтобы голова оставалась над водой, поплыл к берегу. То и дело и девочка, и ее спаситель погружались в воду. Потом снова выныривали. Человек крепко держал девочку за воротник шубки, а тело ее становилось все тяжелей, совсем обмякло, она судорожно открывала рот — как рыба, выброшенная на сушу… Человек никак не мог выбраться на берег — мешала плотная ледяная кромка. Ее края были острые, как стекло: ухватишься за них — и кажется, будто схватился за клинок кинжала… Плывя с девочкой вдоль берега, человек, наконец, приметил свесившийся к воде корень карагача; уцепившись за него, нащупал ногой дно, встал, поднял девочку высоко над водой… И услышал, как хрустит снег под чьими-то торопливыми шагами, — на берег прибежал парень, принял из рук пловца девочку. Тот совсем, видно, обессилел: держась за корень карагача, еле вскарабкался на берег… И оба заспешили к дому. Человек, спасший девочку, был высокого роста, богатырской стати, но бежал тяжело, спотыкаясь и падая. С ватника стекали струйки воды, и пока он добежал до дома, ватник обледенел. У порога квартиры их встретила женщина в пуховом платке. Ни о чем не спрашивая, впустила в комнату сына с девочкой и незнакомца. Вместе с ними вошло еще несколько человек — случайных свидетелей происшедшего…

Девочку уложили на диван. Вглядевшись в ее лицо, женщина всплеснула руками: «Батюшки, да это ж дочка Марьи Ивановны!». Она выскочила из квартиры и вскоре вернулась с матерью девочки. Мать — совсем молодая, с белым, как мел, лицом — кинулась к дочери, обняла ее и зарыдала… Кто-то уже успел вызвать «Скорую помощь».