— В самую точку!

— Ох, и люблю их слушать — хлебом не корми!

— Еще бы. Как поют-то!

Таджибай совсем растаял от похвал, которые Алиджан расточал его питомцам: ишь, сорванец-сорванец, а умеет ценить перепелиное пение, знает в нем толк! И интересный разговор умеет поддерживать.

— Чайку принести, братец? Уж такой заварю!..

— Спасибо.

Чайханщик убежал — он семенил мелко-мелко, ну, ровно как перепел, — и бельбох, спустившийся ниже пояса, чуть подрагивал. Вскоре Таджибай вернулся с чайником по всем правилам заваренного чаю и с маленькой голубоватой пиалой. Тщательно обтерев ее, он услужливо поставил чайник и пиалу перед Алиджаном.

Алиджан прихлебывал чай, смотрел на улицу, по которой громыхали тяжелые машины, груженные кирпичом для новостроек. Внимание юноши привлекла новенькая «Волга», в ней сидела девушка в тюбетейке, в легком крепдешиновом платье, очень похожая на Фариду. Алиджан вытянул шею… Да это Фарида и есть! Вот она взглянула в сторону чайханы, увидела Алиджана и поспешно отвернулась. Шофер, молодой парень, повернувшись к ней, что-то сказал, — она засмеялась, откинувшись на сиденье. Алиджан заерзал на месте. Ох, подвернись ему сейчас под руку этот шофер, уж он бы с ним разделался! А Фарида-то хороша… То-то она в последние дни словно сторонится его. Забежит к ним, — и пяти минут не пробудет, уже торопится обратно. Как-то сказала ему: «И не надоело вам слоняться без дела, Алиджан-ака?.. Вся махалля пальцами на вас показывает». Вот, вот, уже и критику наводит! А дня три назад он встретил ее на улице, — она только поздоровалась с ним и сразу же юркнула к себе в калитку. Теперь еще раскатывает в чужих «Волгах»! Видно, разонравился он ей… Решила, что не ровня они. При этой мысли Алиджан зябко передернул плечами, насупился… Он проследил за машиной мрачным, ревнивым взглядом, — она миновала мост, остановилась на той стороне реки. Фарида выскочила из «Волги» с сумкой в руках, поговорила с шофером и пошла по тротуару. Машина повернула, подъехала к чайхане. Шофер, отирая платком пот со лба, прошел прямо к сури, где сидел Алиджан, поздоровался с ним, — он оказался знакомым. Алиджан, продолжая хмуриться, протянул ему пиалу с чаем, шофер сделал глоток, перевел дух:

— Уф, упарился!..

— Не из Актепа едешь?

— Оттуда, — он с жадностью выпил чай, вытер рубашкой край пиалы, вернул ее Алиджану. — Жажда измучила.

— Дыней, что ли, объелся?.. Дыньки-то в Актепа — первый сорт!

— Э, — шофер хвастливо прицокнул. — Вот у меня в машине была дынька — так дынька! Не видел, когда мы мимо проезжали?

Алиджан метнул на шофера угрожающий взгляд, а тот, ничего не замечая, разливался соловьем:

— Ох, и краля… Фигурка — закачаешься. Я как увидел ее — сразу затормозил. Вылез, говорю — вот беда, мотор заглох. Ну, слово за слово, познакомились, я ее подсадил, всю дорогу трепались… Доехали до моста, она вдруг: амаки, остановите машину, я тут сойду. Да что вы, говорю, уж докачу до самого дома! А она свое: остановитесь да остановитесь, брат может увидеть… А я ей: вы только не называйте меня «амаки», у меня еще и борода не растет. А она…

Алиджан хмуро перебил его:

— А на руке у нее маленькие часики?

— Ну… да, — растерянно подтвердил шофер. — Совсем крохотные, как рыбий глаз.

Он пригляделся к Алиджану и прикусил язык. Э, да парень-то сам не свой. Может, это как раз брат той красотки? Вот влип! Наболтал с три короба — чего было и не было… Надо сматывать удочки, не то нарвешься на неприятность.