Незнакомец, оказавшийся зеленым юнцом, собрался было уходить, но женщина не отпустила его: тоже герой — на мороз в мокрой одежде!.. Она дала парню чистое сухое белье, уложила его в постель, заставила съесть полкасы щедро наперченного супа. Парень согрелся, задремал. Сама она всю ночь не могла уснуть — столько пережила за вечер!.. К утру одежда незнакомца была высушена, он напялил ее на себя, стал прощаться с приютившей его женщиной. Она смотрела на него с тревогой: «Ой, сынок, ты отлежись пару деньков, — ешь маставу с перцем, укутывайся поплотней, так, чтоб пот прошиб, а еще хорошо — банки поставить. Как звать-то тебя?».

— Алиджан Дусматов.

Женщина сообщила фамилию парня в больницу, куда увезли девочку, — так впервые услышала Фарида об Алиджане и с тех пор стала приглядываться к соседу. И хоть девушку огорчали иные его шальные выходки и пересуды о нем заставляли краснеть от стыда за Алиджана, все же она старалась его оправдать: это все наносное, а главное в нем то, что двигало им, когда он бросился спасать незнакомую девочку…

Он сильный, смелый, самоотверженный!

XIII

Как-то утром Алиджан, раздетый до пояса, умывался холодной водой из арыка.

Только он намылил лицо и голову, как залаял Каплан. Алиджан повернулся к калитке, приоткрыл один глаз, но ничего не увидел: в глаз попало мыло. Он начал тереть глаза тыльной стороной ладони — защипало еще больше. Пока он жмурился и тряс головой, кто-то плеснул ему из пригоршни воду на голые плечи. Алиджан вздрогнул, выпрямился:

— Кто тут?

В ответ его снова обрызгали водой.

— Эй, хватит озорничать!

Вода шлепнулась ему на спину, и вслед за тем послышался звонкий смех Фариды:

— Поздно же вы встаете! Так все на свете проспать можно.

— Фарида?! Ой, сдаюсь!.. Вы мне все брюки забрызгали — кто их будет сушить, а?

Девушка заливалась веселым смехом, по всему саду разносилась колокольчиковая трель… Каплан, лежа в своем углу, снисходительно посматривал на расшалившуюся гостью.

— Полить вам на голову, Алиджан-ака?

— Хорошо бы… Глаза щиплет.

Фарида взяла лежавший в траве ковш, зачерпнула воды, окатила голову, шею, плечи Алиджана. Он только отфыркивался. Смыв с лица мыло, Алиджан открыл глаза и обернулся. Фарида стояла с протянутым ковшиком, в котором еще плескалась вода, чуть отстранившись, чтобы не замочить легкое крепдешиновое платье. Алиджан схватил ее за руку, ниже локтя, — девушка взмолилась:

— Ой, пустите! Платье забрызгаю.

— А будете еще хулиганить?

— Не буду, не буду! — она попыталась вырвать руку, вода из ковша выплеснулась на платье. — Ой!.. Честное слово, не буду.

— Не будете?

— Пустите же! Увидят…

Алиджан привлек к себе девушку, поцеловал ее в губы — она притихла, ковш выпал из руки… Когда он отпустил Фариду, она чуть отступила, бледная, присмиревшая; опустив голову, принялась с деланным огорчением разглядывать влажный подол платья:

— Видите, что натворили?.. Как теперь сестре на глаза покажусь?

— А ты подожди у нас, пока высохнет, — Алиджан обращался к Фариде то на «вы», то на «ты». — Чаю попьем.

— Нет, нет!.. Я ведь на минутку. За касканом. Дадите? Сестра хочет манты приготовить.

Алиджан не отвечал. По его широкой обнаженной груди скатывалась вода. Фарида в смущении отвела взгляд, отошла к айве, росшей возле арыка. Некоторое время оба молчали. Фарида теребила айвовую ветку, с преувеличенным вниманием рассматривала пожелтевшие листья, спелые плоды.