— Что вы сделали с Момо? — прошептал Гиги.

— Не ломай свою курчавую бестолковую голову над этим! Ей ты уже не сможешь помочь, и, прежде всего, потому, что собираешься сообщить о нас. Этим ты достигнешь только того, что твои слава и популярность так же быстро исчезнут, как и появились. Конечно, тебе самому решать. Мы не будем тебя удерживать от игры в героя и от погибели, к которой ты так стремишься. Но с подобной неблагодарностью тебе нечего рассчитывать на наши покровительство и защиту. Разве не приятно быть богатым и популярным?

— Конечно, приятно, — пробормотал Гиги сдавленным голосом.

— Ну вот, видишь! В общем, забудь о нас, понял? Лучше продолжай рассказывать людям то, что они хотят слышать от тебя!

— Как же я буду это делать, — истерично перебил его Гиги, — теперь, когда обо всем знаю?!

— Я тебе дам хороший совет: не воспринимай ситуацию так серьезно. Все в действительности гораздо проще. Если как следует рассудить, ты можешь продолжать свою работу как и прежде!

— Да, — прошептал Гиги и уставился перед собой остекленевшими глазами, — если рассудить…

В трубке щелкнуло, Гиги положил ее на аппарат, уронил голову на огромный письменный стол и обхватил ее руками. Беззвучные рыдания сотрясали его.

С этого дня Гиги потерял всякое уважение к себе. Он оставил свой план и зажил по-прежнему, чувствуя себя теперь лгуном и обманщиком. Он и был им. Раньше фантазия вела его своими сказочными путями, и он беззаботно следовал по ним. А теперь он врал!

Он превратился в шута, в марионетку своей публики, и знал это. Он возненавидел свою деятельность. И его истории становились все глупее и бездушнее.

Впрочем, его успех не уменьшался, наоборот, подобную болтовню начали называть новым стилем, и многие пытались ему подражать. Гиги сделался ужасно модным. Но это не доставляло ему никакой радости. Он ведь знал теперь, кого должен благодарить за свой успех. Он ничего не достиг. Он все потерял.

Но он по-прежнему носился на своем роскошном автомобиле со встречи на встречу, летал самолетами и без конца диктовал секретаршам свои старые сказки, слегка переиначенные на новый лад. Как писали газеты, он был «поразительно плодотворен». Так из мечтателя Гиги возник лжец Гироламо.

Намного сложнее серым господам пришлось со старым подметальщиком Беппо.

С той ночи, как исчезла Момо, он каждый раз, вырвавшись с работы, приезжал на своем скрипучем велосипеде к амфитеатру, садился на ступеньки и подолгу ждал ее. Его беспокойство росло день ото дня. И однажды, не выдержав напряжениями решился, вопреки всем доводам Гиги, обратиться в полицию.

«Все-таки будет лучше, — сказал он себе, — если ее поселят в приют с зарешеченными окнами, чем она попадет к серым. Если она вообще еще жива. Из такого заведения с решетками она уже раз сбежала, сбежит и теперь. А может, я и сам вызволю ее оттуда. Но прежде всего надо ее найти».

Короче говоря, он направился в ближайший полицейский участок на окраине города. Довольно долго он стоял у двери, не решаясь войти и тиская в руках свою шляпу, но потом собрался с духом и перешагнул через порог.

— Что вам угодно? — спросил полицейский, который как раз занимался исполнением ужасно длинного и сложного формуляра.

Беппо понадобилось значительное время, прежде чем он сказал:

— Там, наверное, случилось что-то страшное.

— Так, — пробормотал полицейский, продолжая писать, — а в чем дело-то?

— Речь идет, — ответил Беппо, — о нашей Момо.