— Есть письмо для мистера Чарльза Танкреда. Может, оно адресовано вам?

Танкред принял письмо и надорвал конверт. Внутри оказался лист голубой бумаги, на котором на машинке было напечатано:

«Сожалею, что неотложные дела призывают меня в Париж и я не смогу встретиться с вами, как вы того просите в вашем письме из Америки. Наша дружеская встреча, возможно, состоится в другое время.

Л’Эстранж».

Танкред порвал письмо на клочки и выбросил в мусорную корзину.

Затем вернулся в отель и сделал все необходимое, чтобы арендовать небольшой автомобиль. К девяти часам Танкред был уже на дороге к монастырю Святого Ипполита.

Он прибыл туда незадолго до одиннадцати и припарковал машину перед древним сооружением. Какой-то монах ответил на его стук в монастырскую дверь и привел Танкреда в крошечную комнату, где он нашел отца Селестина сидящим за столом. Помещение было мрачным, со скудной обстановкой, состоящей из очень старого письменного стола, двух стульев и железного ящика, служащего то ли хранилищем для бумаг, то ли сейфом. Вторая дубовая дверь помещения явно вела в спальную келью достопочтенного старца.

— Мистер Танкред? — произнес отец Селестин, поднимаясь со стула с прямой спинкой. — Вот уж не ожидал увидеть вас снова.

— Да и я не думал, что мне придется вернуться, но так случилось. Возникли вопросы, на которые, как мне думается, у вас, вероятно, есть ответы.

— Насчет брата Амбросия, что ли? — Отец Селестин тяжко вздохнул и покачал головой. — Мы здесь так мало говорим, что, когда возникает возможность высказаться, становимся на диво разговорчивыми. Я должен понести наказание за это. — Он взглянул на Танкреда с видимым беспокойством. — Вы видели брата Амбросия?

— Я разговаривал с человеком, который назвал себя братом Амбросием.

— Вы говорите «назвал»?

— У меня есть причина считать его лжецом. Его настоящее имя — Отто Райзингер.

Отец Селестин вопрошающе взглянул на Танкреда. Тот нахмурился:

— Звали ли в миру брата Амбросия Райзингером?

Аббат покачал головой:

— Все братья меняют имена, когда приходят сюда. Сохранение прежнего имени — это постоянное напоминание о семье… о прошлом.

— Но вам известны подлинные имена братьев?

Отец Селестин не мог удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на старый железный сейф.

— Это так важно?

— Человек, который назвался братом Амбросием, был убит в моем номере в отеле в Гамбурге.

Глаза отца Селестина дважды моргнули. Это была единственная выказанная им эмоция.

— Подлинное имя брата Амбросия не Райзингер, — сообщил он.

— Я так и думал. Полагаю, Райзингер был начальником нацистского патруля, который… который расстрелял вас и остальных.

— Вполне возможно.

Танкред смешался, затем решился:

— Некоторые реликвии монастыря исчезли примерно в это время, так?

— Был взрыв, — ответил отец Селестин, — а потом пожар. Монастырь сильно повредило. Многое сгорело.

— Некоторые вещи похитили, — упорствовал Танкред. — Тогда вы подумали, что это я их украл.

— Молю у Господа прощения за это.

— Поверите ли вы мне, если я скажу, что ничего не брал, когда скрывался здесь?

— Я поверил вам еще в ваш последний приезд. Но, к несчастью, верно и то, что долгие годы я думал, будто это вы взяли некоторые вещи, когда были здесь во время войны, а также возлагал на вас вину за то, что навлекли на нас немцев. За это я понес наказание.

— Вы можете мне сказать, какие именно предметы тогда пропали?

— Они не представляли собой большой ценности.