— Вы можете мне сказать, какие именно предметы тогда пропали?

— Они не представляли собой большой ценности. Разве что для нас. Те вещи бережно хранились здесь еще задолго до того, как наш орден обосновался в этих стенах.

— Были ли они древними манускриптами, святой отец?

— Да, манускриптами.

— Можете ли вы сказать мне, что они содержали?

Отец Селестин нахмурился:

— Мне многое предстоит сделать, чтобы загладить мою вину, мистер Танкред. Я был во главе этой небольшой паствы, да и ныне нахожусь, вот уже двадцать пять лет, и боюсь, что пренебрег очень многим. Я уделял слишком мало внимания предметам, вверенным нашему попечению. Нашим историком был брат Питер, но, увы, он погиб в 1944-м. Брат Питер считался хранителем наших священных реликвий. А с тех пор, как он вознесся на Небеса… — Аббат сделал паузу. — После войны здесь было столько работы с ремонтом и восстановлением!..

— Дозволено ли мирянину видеть ваши реликвии?

— Осталось так мало для обозрения. Но вы у нас желанный гость, и если хотите…

Отец Селестин встал из-за стола и направился к задней двери в келью. Открыв ее, он жестом пригласил Танкреда войти в крошечную спаленку не более четырех футов в ширину и девяти футов в длину. Высокое зарешеченное окно было единственным источником света в каморке.

На левой стене спаленки висела струганая полка. На ней стоял выкрашенный черной краской кованый железный ящик. Пока Танкред заходил в комнату, отец Селестин уже открыл крышку ящика.

— Здесь все, что мы смогли найти после огня, — произнес он, втаскивая почерневший крест из слоновой кости. — Это крест был на святом Кристофере, когда тот помогал людям перебраться через реку, представ в образе перевозчика. — Отец Селестин бережно протянул крест Танкреду. — А здесь, — сообщил он, доставая крошечную стеклянную шкатулку, — щепа от истинного креста. Святая Елена, мать Константина, первого христианского римского императора, нашла истинный крест в Иерусалиме и отделила от него этот маленький кусочек дерева. Говорят, он обладает целительной силой, но братья нашего ордена не пользуются этим преимуществом. Мы верим, что когда больны или испытываем муки, то это ниспослано нам Господом. — Он принял обратно крест из слоновой кости. — Вот и все, что у нас осталось. Остальное уничтожил огонь. Или же кто-то унес.

— Те манускрипты… — спросил Танкред, — ваш историк, брат Питер, не обсуждал их когда-либо с вами?

— Уверен, что обсуждал. Он очень ими интересовался. Один или два датировались еще до эры христианства. Я же, кажется, говорил вам, что это очень древнее строение? Им пользовались еще язычники-друиды до времен Юлия Цезаря. Определенно, Цезарь посещал это место. Брат Питер говорил, что в одном манускрипте было упоминание о его визите.

— И как много было манускриптов?

— Не так и мало. Сотня, а то и больше. Папирусные манускрипты очень хрупкие. Мы их держали в стекле, но от огня это не спасло. Впрочем, как и вощеные таблички, пергамент…

— Были ли среди них манускрипты, относящиеся к пятому веку нашей эры?

Отец Селестин смешался:

— Возможно, были. Увы, я не ученый. Однако мне довелось слышать, как брат Питер обсуждал манускрипты с братом Амбросием…

— Брат Амбросий имел к ним доступ?! — воскликнул Танкред.

— Конечно, — просто ответил отец Селестин. — Здесь же нет замков. Все имеют доступ ко всему. Даже посетители. Брат Амбросий был очень любопытным. Я планировал назначить его историком после брата Питера, который уже тогда был очень старым.

— У меня к вам еще один вопрос, святой отец. Но вы можете не отвечать на него, если вам так предпочтительнее.