|
., увлекалась статистикой. Он задумался. Огонек его сигары понемногу затухал и вскоре совсем погас. - Вы возвращаетесь? - Клянусь Богом! Да. Мелвил чуть встрепенулся, после чего оба некоторое время неподвижно сидели в напряженном молчании. Потом Чаттерис внезапно отшвырнул погасшую сигару таким жестом, словно отбрасывал вместе с ней еще многое другое. - Конечно, возвращаюсь, - сказал он. - Я не виноват, - продолжал он настойчиво, - что заварилась вся эта каша, эта ссора. Я был подавлен, рассеян - что-то засело у меня в голове. Но если бы меня оставили в покое... Я не по своей воле оказался в таком положении, - подвел он итог. - Вы должны понять, - сказал Мелвил, - что, хотя, как мне кажется, сейчас ситуация еще не определилась и оставляет желать лучшего, я не виню.., никого. - Вы беспристрастны, - отозвался Чаттерис. - Вы всегда были таким. И я могу себе представить, как огорчают вас вся эта суматоха и беспокойство. Это необыкновенно мило с вашей стороны - сохранять беспристрастность и не видеть во мне безнадежного отщепенца, беспутного возмутителя спокойствия и мирового порядка. - Нынешнее положение вещей огорчительно, - сказал Мелвил. - Однако я, может быть, понимаю те силы, под действием которых вы находитесь, возможно, лучше, чем вы догадываетесь. - Они, по-моему, очень просты. - Весьма. - И тем не менее... - Да? Казалось, Чаттерис не решается затронуть некую опасную тему. - Та, другая, - произнес он. И, поощряемый молчанием Мелвила, он продолжал, бросив все свои заранее подготовленные позиции: - Что это такое? Почему эта.., это существо ворвалось в мою жизнь, как это сделала она, если все на самом деле так просто? Что есть такого в ней или во мне, что завело меня так далеко в сторону? А она завела меня в сторону, вы знаете. И теперь все перевернулось вверх дном. Дело не в ситуации, это внутренний конфликт. Почему меня бросает то туда, то сюда? Она не выходит у меня из головы. Почему? Не могу понять. - Она красива, - задумчиво сказал Мел-вил. - Она, безусловно, красива. Но мисс Глендауэр тоже красива. - Она очень красива. Я не слепой, Чаттерис. Она красива по-другому. - Да, но это только слова. Почему она очень красива? Мелвил пожал плечами. - Она красива не для всякого. - То есть? - На Бантинга это не действует. - Ах, на Бантинга... - И многие другие этого не видят - как вижу я. - Многие вообще не в состоянии видеть прекрасное, как видим мы. Переживать его всей душой. - А почему видим его мы? - У нас.., чувствительнее зрение. - Разве? В самом деле чувствительнее? А зачем нужно иметь более чувствительное зрение, чтобы видеть прекрасное там, где нам смертельно опасно его видеть? Зачем? Если только не считать, что все вокруг нас лишено смысла, то почему видеть прекрасное не доступно каждому? Попробуйте рассуждать логически, Мелвил. Почему именно ее улыбка так чарует меня, именно ее голос так меня волнует? Почему ее голос, а не голос Эделин? У Эделин честные, чистые, прекрасные глаза - но все это совсем не то. |
