|
Я уже сказал выше, что хотя граф промотал большую часть отцовского имения, но у него оставалось еще около трехсот пятидесяти тысяч франков перед его свадьбой, но так как граф обожал свою молодую супругу, прелестную Марию, то и хотел, чтоб она блистала бриллиантами, ступала только по коврам и бархату и никогда не прикасалась бы своими маленькими ножками к тротуарам улиц и дорожкам публичных садов. Одним словом, он одевал ее как принцессу и катал в великолепных экипажах как герцогиню! Забыв совершенно мудрую пословицу: по постельке протягивай и ножки, несчастный кутил напропалую, и проматывал остальную часть своего имения. Однажды после обеда, через четыре месяца после их свадьбы, они сидели вместе на диване и разговаривали между собой: -- Артур, -- сказала Мария, -- еще месяц такого счастья, и мне можно умереть... Не правда ли, ангел мой, что мы испытали всевозможные удовольствия и наслаждения... Мы были слишком счастливы... невозможно, чтобы это продолжалось еще... предупредим минуту сожаления, которая может быть скоро наступит! хочешь ли ты, мой возлюбленный, умереть теперь со мной вместе... Поставим жаровню с горячими угольями подле нашей постели... обнимемся, и отправимся вместе на тот свет... И прелестная женщина, подперев голову руками, устремила свои большие черные глаза на бледное лицо своего мужа. Артур вскочил, глаза его сверкали, неимоверное выражение удивления и радости блистало на лице его... Он был погружен в восхитительное блаженство... Эта мысль уже пришла ему самому в голову пять дней тому назад; и в самом деле, в двадцать восемь лет он вполне уже насладился жизнью, как только можно наслаждаться, при крепком здоровье, пламенной душе и огромном богатстве. Страстная любовь, которую он чувствовал к своей жене, казалось поглотила все прочие его страсти, ибо он обожал ее так, как прежде любил вино, карты и разгульных женщин. Зато и имение его сделалось так прозрачно, что сквозь него заметна была нищета. И так как вследствие этой райской и блаженной жизни ему уже невозможно было исполнять все свои желания, то о чем же оставалось сожалеть? А потому Артур ничего ей не отвечал. Бывают такие чувства, которые никакой человеческий язык не в состоянии выразить: Две крупные слезы покатились по его впалым щекам... это был последний ответ достойного кутилы! Но самоотверженность Марии имела столь непонятное влияние на этого пламенного человека, что она снова возбудила в нем деятельность и силы для изыскания средств к продолжению райской жизни хотя бы еще на две недельки... По их истечении имение графа Бурмона было промотано дочиста и у него ровно ничего не осталось!.. Боже мой! прости теперь, бедный Артур! прости, неустрашимый, образцовый кутила парижский!.. ......................................................... ......................................................... -- Итак, сегодня, друг мой? -- спросила Мария все еще прекрасная, но немного похудевшая от бесконечных удовольствий. -- Сегодня вечером!.. -- с нежностью отвечал промотавшийся кутила... -- Написал ли ты письмо?.. -- спросила она его. -- Будь спокойна милая и добрая Мария, никого не потревожат из-за нас. |
