Изменить размер шрифта - +

       -- Хорошо! плачь, плачь себе! Я желал бы видеть кровавые слезы. О, и я также в моей жизни испытал жестокие мучения. Люди должны заплатить

мне за то, что я терпел от них, кровь за кровь! Страдания за страдания.
       -- Но скажите ради Бога, разве я виноват в этом?.. Я никогда не делал вам зла.
       -- Тем лучше, страдания твои будут ужаснее.
       -- Капитан! Пощадите! Пощадите меня!
       -- Перестань горланить! Ты мне надоел право! Мне хочется отдохнуть, а потому замолчи или лучше я заткну тебе рот платком, это будет

вернее.
       Что он и сделал.
       Потом он лег и заснул до тех пор, пока его безобразный прислужник Картаут, урод с курчавой головой, не разбудил его, сказав:
       -- Капитан! Берег виден.
       -- А! Черт возьми! В самом деле, а мне снилось, что негры жарили этого старого борова, -- сказал Брюлар, выходя на палубу.
       -- Да ты чудовище, людоед! -- глухо хрипел Бенуа.
       Атаман вышел на палубу, увидел высокие, каменистые и красноватые горы, окружающие эту часть африканского берега, и с помощью зрительной

трубы он заметил несколько шалашей негров при устьи Красной реки.
       Бесполезно будет повторять все вышесказанное, достаточно будет заметить, что злобное намерение атамана, открытое несчастному Бенуа, было

в точности исполнено с надлежащим успехом.
       Утопленный негр, Кафрский переводчик... ничего не было забыто, только говорят, что когда Бенуа стал просить у атамана о последней милости

позволить ему написать письмо к Катерине и Томасу и доставить его во Францию, а также дать еще раз поцеловать ему портрет его жены и венок из

васильков, ею сплетенный, то атаман не только отказал ему в этом, но еще и посмеялся над ним.
       Наконец в тот же самый вечер Брюлар перешел на взятый им корабль "Катерина", а управление разбойничим судном поручил своему помощнику

Кривому.
       Груз его состоял из пятидесяти одного негра, купленных шкипером Бенуа, не считая Атар-Гюля, и двадцати трех больших Намаков, полученных

им в обмен за господина Бенуа и матросов "Катерины", эти негры были также закованы в железо и посажены на его судно...
       В точности неизвестно, что случилось с Бенуа и его матросами, только один из разбойников, служивший при этой экспедиции переводчиком,

рассказывал своим товарищам, по возвращении, что вся деревня малых Намаков, мужчины и женщины, дети и старики сбежались на берег, были вне себя

от радости, и указывая на матросов Бенуа и на несчастного шкипера, связанных и лежащих на земле, пели поглаживая себе брюхо:
       "Мы похороним их тут, в нашей утробе, это будет славная могила для белых людей, мы похороним их тут, и принесем в жертву глаза их и зубы

великому Томав-Ову (идолу)".
       -- Ну, теперь, -- сказал атаман Брюлар, -- пойдем к острову Ямайка и если из сотни негров останется у нас хотя бы тридцать в живых по две

тысячи франков за штуку, то это будет для меня золотая сделка, чистый барыш. -- И потом, как всегда, он ушел в свою каюту, и заперся там на

ключ, сказав разбойникам:
       -- Того из вас, кто осмелится войти ко мне раньше завтрашнего утра, я швырну в море за борт!
       Что он делал там в взаперти каждую ночь? Для чего такое уединение? Зачем свеча горела там беспрестанно?
       Этого не знал никто из разбойников.
Быстрый переход