|
Вы носите теплую одежду, а те, кто сделал эту одежду, дрожат от холода в лохмотьях и еще должны вымаливать у вас работу -- у вас или у вашего поверенного или управляющего, -- словом, у тех, кто распоряжается вашими деньгами. -- Но это совсем другой вопрос! -- воскликнул я. -- Вовсе нет! -- Капитан говорил быстро, и глаза его сверкали. -- Это свинство, и это... жизнь. Какой же смысл в бессмертии свинства? К чему все это ведет? Зачем все это нужно? Вы не создаете пищи, а между тем пища, съеденная или выброшенная вами, могла бы спасти жизнь десяткам несчастных, которые эту пищу создают, но не едят. Какого бессмертия заслужили вы? Или они? Возьмите нас с вами. Чего стоит ваше хваленое бессмертие, когда ваша жизнь столкнулась с моей? Вам хочется назад, на сушу, так как там раздолье для привычного вам свинства. По своему капризу я держу вас на этой шхуне, где процветает мое свинство. И буду держать. Я или сломаю вас, или переделаю. Вы можете умереть здесь сегодня, через неделю, через месяц. Я мог бы одним ударом кулака убить вас, -- ведь вы жалкий червяк. Но если мы бессмертны, то какой во всем этом смысл? Вести себя всю жизнь по-свински, как мы с вами, -- неужели это к лицу бессмертным? Так для чего же это все? Почему я держу вас тут? -- Потому, что вы сильнее, -- выпалил я. -- Но почему я сильнее? -- не унимался он. -- Потому что во мне больше этой закваски, чем в вас. Неужели вы не понимаете? Неужели не понимаете? -- Но жить так -- это же безнадежность! -- воскликнул я. -- Согласен с вами, -- ответил он. -- И зачем оно нужно вообще, это брожение, которое и есть сущность жизни? Не двигаться, не быть частицей жизненной закваски, -- тогда не будет и безнадежности. Но в этомто все и дело: мы хотим жить и двигаться, несмотря на всю бессмысленность этого, хотим, потому что это заложено в нас природой, -- стремление жить и двигаться, бродить. Без этого жизнь остановилась бы. Вот эта жизнь внутри вас и заставляет вас мечтать о бессмертии. Жизнь внутри вас стремится быть вечно. Эх! Вечность свинства! Он круто повернулся на каблуках и пошел на корму, но, не дойдя до края юта, остановился и подозвал меня. -- Кстати, на какую сумму обчистил вас кок? -- спросил он. -- На сто восемьдесят пять долларов, сэр, -- отвечал я. Он молча кивнул Минутой позже, когда я спускался по трапу накрывать на стол к обеду, я слышал, как он уже разносит кого-то из матросов. ГЛАВА ШЕСТАЯ Наутро шторм, обессилев, стих, и "Призрак" тихо покачивался на безбрежной глади океана. Лишь изредка в воздухе чувствовалось легкое дуновение, и капитан не покидал палубы и все поглядывал на северо-восток, откуда должен был прийти пассат. Весь экипаж тоже был на палубе -- готовил шлюпки к предстоящему охотничьему сезону. |
