|
Обычно эти суда не один год плавали в Тихом океане, чтобы набрать полный груз китового жира. И было просто необходимо время от времени пускать измотанную нелегкой работой, уставшую от моря и ослабленную цингой команду на «подножный корм». В награду за свое радушие таитяне получали главным образом болезни, спиртные напитки и огнестрельное оружие. Живя более тысячи лет в полном уединении посреди самого большого океана в мире, они были избавлены от множества наших недугов, а потому не обладали ни иммунитетом, ни лекарствами, ни познаниями для борьбы с заболеваниями. В итоге даже такие сравнительно легкие в европейском представлении болезни, как коклюш, корь, грипп и ветряная оспа, неоднократно выливались здесь в страшные эпидемии, уносившие тысячи человеческих жизней. Не менее смертоносными были еще две импортированные болезни — сифилис и туберкулез.
Одновременно таитяне впервые познакомились со спиртными напитками и огнестрельным оружием; к сожалению, они считали эти блага желанным возмещением за причиненные им страдания. С помощью остававшихся на берегу моряков они быстро научились пользоваться мушкетами и самостоятельно изготовлять водку и пиво. Кстати, в числе их наиболее популярных наставников были шведы Андерс Линд и Петер Хегерстен. Оба находились в услужении у Помарэ — одного из многочисленных местных корольков, малопривлекательного человека с наполеоновскими замашками, и помогли ему стать властелином всего острова. Одно лишь слегка омрачало радость Помарэ после того, какой победоносно завершил последний поход: очень уж мало подданных ему досталось. Каких-нибудь 15 тысяч из 150 тысяч живших на Таити ко времени его открытия тридцать лет назад. В числе погибших были почти все вожди и жрецы — хранители культурных традиций. Другими словами, уцелевшие остались без руководителей, когда они в них более всего нуждались. Как раз в эту критическую пору, а именно в 1797 году, прибыла готовая заполнить вакуум группа европейцев совсем иного рода. Речь идет о восемнадцати английских миссионерах, многие из которых захватили с собой жен и детей. Эти проповедники были фанатически преданы своей вере, и за каких-нибудь двадцать лет все обитатели Таити, Муреа, Подветренных островов, Тубуаи, а также островов Туамоту были обращены в христианскую веру и одеты. Ибо миссионеры пребывали в своеобразном, а впрочем достаточно распространенном, убеждении, что полинезийцам, чтобы быть добрыми христианами, мало признавать истинную веру; они обязаны сверх того одеваться, есть и во всех прочих отношениях жить на английский мелкобуржуазный лад. Понятно, что заставить новообращенных в быту следовать возвышенным принципам Евангелия было трудновато. Прежде всего потому, что полинезийцы, как это ни прискорбно, полагали, что главное — регулярно посещать церковь и бормотать положенные молитвы, а как они ведут себя вне церкви, большой роли не играет. И вправе ли мы, европейцы, корить их за это, если после двух тысячелетий проповедования остаемся еще худшими христианами, чем они? В двадцатых и тридцатых годах прошлого столетия английские миссионеры не раз призывали свое правительство аннексировать Таити и прочие острова Восточной Полинезии. Ответ каждый раз был отрицательным. Вступать во владение какими-то рифами и вулканическими вершинами считалось невыгодной сделкой. Куда больше прибыли сулили капиталовложения в Индии, на Дальнем Востоке, в Африке. Французское правительство вполне разделяло мнение, что эти острова не представляют ровным счетом никакой экономической ценности. Правда, некоторые из них могли служить другим целям. Англичане сочли Австралию подходящей «свалкой» для своих преступников. В конце 30-х годов прошлого столетия Франция решила последовать примеру Англии. Адмирал Дю Пти-Туар, хорошо знавший Океанию, горячо рекомендовал для этой цели уединенные Маркизские острова, где не было европейцев, которые могли бы возроптать, и многосведущему адмиралу поручили аннексировать десять гористых островков на другом конце земного шара. |
