Вот почему, на мой взгляд, остается лишь один путь, чтобы порвать связывающие нас административные, экономические, социальные и культурные путы, а именно добиться независимости.

Соответственно во Французской Полинезии следует провести референдум, чтобы убедиться, хотят ли ее жители независимости или не хотят. Разумеется, к голосованию должны быть допущены только уроженцы островов, которые автоматически стали бы гражданами свободной Полинезии.

Теперь, когда я совершенно ясно изложил свое мнение, думаю, вам понятно, что мне нет никакого смысла совершать предложенную вами поездку в Париж».

О БЕНГТЕ И МАРИ-ТЕРЕЗЕ ДАНИЕЛЬССОН

И ИХ КНИГЕ

1947 год. Перуанская осень в полном разгаре. Безвестный еще в ту пору норвежец Тур Хейердал в последний раз прикидывал, что не сделано и чего недостает к предстоящему дрейфу на бальсовом плоту через Тихий океан. Финансовые трудности, впрочем как и технические, по постройке плота, были преодолены. Неприятнее выдерживать уговоры и насмешки скептиков, окрестивших самоубийцами готовящихся к выходу в открытый океан пятерых норвежцев. Среди скептиков — военно-морской министр Перу, от которого зависело благополучное завершение строительства самого плота в военном порту Кальяо.

Скрипнула дверь, и норвежец напрягся: «Опять кого-то несет?!» Вошел высокий мужчина в изрядно потрепанной и выцветшей одежде. По громадной лысине и окладистой бороде можно было подумать, что это старик. Но молодые, искристые глаза и совершенно гладкая кожа лица и рук говорили об обратном. «Я где-то видел его, — подумал Тур. — Ах, да, вчера в газете был его портрет. Это шведский этнограф Бенгт Даниельссон…»

— Бенгт Даниельссон, — четко произнес вошедший, протягивая руку для знакомства.

«Сейчас он будет уговаривать меня не плыть на плоту», — размышлял Тур, пожимая руку.

— Я только что освободился после этнографической экспедиции, которая преодолела сельву Бразилии от Атлантического до Тихого океана. Нельзя ли мне присоединиться к вашей команде и плыть вместе с вами? — сказал Даниельссон.

Удивленный Тур сначала недоверчиво посмотрел на шведа и поджал губы — он всегда поджимал их, когда ожидал подвоха или удара, — затем подумал: «А смелый же этот швед!»

— Да. Нас пятеро. А для удобства несения вахты нужен шестой. Он был, этот шестой, выехал из Норвегии, но в Нью-Йорке вдруг влюбился в девушку и остался там. А время не ждет…

Кто бы мог подумать, что именно с этого момента начнется путь из мглы безвестности под яркие лучи всемирной славы двух выдающихся современных ученых Скандинавии и мировой науки — Тура Хейердала и Бенгта Даниельссона. 101 сутки дрейфа восьми тысяч километров через водные просторы отнюдь не всегда Тихого океана были маршрутом к небывалой популярности обоих и четырех спутников.

И это был не только путь шведа к славе, но и неожиданный для него самого переход к изучению этнографии народов Океании — области науки о культуре и быте океанийцев, которой с тех пор и на всю жизнь захвачен этот не по-северному темпераментный человек.

Я познакомился с ним и с его супругой в Москве — у известного советского переводчика-скандинависта Льва Львовича Жданова, когда эта иностранная чета в период с 21 по 30 октября 1965 г. впервые посетила нашу страну. Швед строен, крепок физически, очень моложав, и его лучистые, улыбчивые глаза и изумительно красивые зубы — белоснежные, ровные и крупные — как бы лишний раз подчеркивают его здоровье, закаленное многими сотнями дней, проведенными под открытым небом, в туристских походах и научных экспедициях.

Его всегда тянуло в дальние странствия. И когда он был мальчишкой, и когда стал студентом, и когда приобрел после плавания на бальсовом плоту «Кон-Тики» всемирную славу и ученую степень доктора наук, обрел материальное благополучие и семейный уют.