|
-- Это репетиция. У нее режим -- она должна каждый день заниматься, сейчас как раз время ее урока. Они стояли друг против друга: прямая, как штык, женщина -- офицер таможенных войск КГБ в сером кителе с натертыми до блеска пуговицами и сутулая шатенка в рыжей куртке из кожзаменителя и в стоптанных сапогах. И между ними --пятилетняя девочка с маленькой скрипкой на плече и замершим в воздухе смычком. А они, две взрослые женщины, все смотрели друг другу в глаза -- долго, упорно, с ненавистью. Несколько иностранцев стояли в стороне и ждали, чем это кончится. На настенных часах было 12.20, через двадцать минут мы должны были улететь в эмиграцию, это были наши последние минуты на советской земле. Это вам объявили посадку? -- спросила у шатенки женщина-капитан. Да! Вот и летите! Там будете концерты давать. Да! -- победно усмехнулась шатенка. -- Там будем концерты давать! Для того и летим. Женщина-капитан ничего ей не ответила. Она взяла у ребенка скрипку и смычок, осмотрела пломбочки на них. Все было в порядке, не придерешься -- маленькие свинцовые пломбочки с печатью Министерства культуры СССР висели на тонких стальных проводках, обжимая гриф скрипки и смычок, как маленькие кандалы. Капитан положила скрипку и смычок в футляр и ушла, бросив косой взгляд на иностранцев, стоявших рядом. "Заканчивается посадка в самолет, следующий рейсом номер 228 по маршруту "Москва -- Вена",-- снова прозвучало по радио. Боже, подумал каждый из нас, неужели сейчас мы действительно улетим от всего этого? От проверок, досмотров, запретов и фашистских охранников этого коммунистического рая? Девочка взяла свою скрипку и пошла с матерью к выходу на посадку. Но здесь был затор. Оказывается, наши испытания еще не кончились. Оказывается, даже здесь, в последнюю минуту уже при выходе на посадку нас подстерегает еще одна ловушка таможенной службы. Таможенники, стоявшие при арке микроволновой проверки на металл, остановили молодую актрису. Стойте! Что у вас на руке? Как что? Обыкновенное кольцо. Обручальное. Но вы же едете одна! Да, я. развелась с мужем. Но вывезти кольцо я имею право. Нет, это контрабанда. Какая контрабанда? Что вы! Нам разрешено иметь при выезде пять женских украшений не дороже 250 рублей. Это кольцо стоит дороже. Что вы! Оно стоит 120 рублей. У вас есть справка из магазина? Ах, нет справки? Значит, вы не летите. Мы снимаем вас с рейса за провоз контрабанды. Но у меня же билет! Это нас не касается. Можете оставить кольцо и лететь. Иначе -- нет. Что делать? Что делать людям, когда у них уже отобрали все еще раньше, а самолет на Вену -- вот он, за окном и до отлета всего восемь минут, а эти молодые таможенники смотрят на вас спокойными глазами мародеров? Да подавитесь вы этим кольцом, нате! И красивая актриса, ломая пальцы и морщась от боли, рвет кольцо с тонкой руки и швыряет им, собираясь идти наконец на посадку. Нет! -- усмехаются они. -- Это не все. Раз вы отдали кольцо, значит вы признали, что это контрабанда. И в таком случае платите штраф за попытку провоза контрабанды -- сто рублей. И спешите, самолет сейчас улетит. А за вами люди стоят... Но у меня нет рублей! -- отчаянно восклицает актриса. -- Откуда? Ведь советские деньги нельзя вывозить! Платите долларами. |
