|
Однако они сошлись. Правда, не сразу. Карнавалов, судя по всему, был довольно-таки нелюдим и новых знакомых подпускать к себе не спешил. Но и от Зильберовича, если он в кого-то влюблялся, тоже было отбиться не так-то просто. Он звонил, приходил, предлагал свои услуги: что-нибудь отнести, принести и даже перепечатать рукопись. Однажды, часа в два или в три ночи, мне позвонила Жанета: пропал Лео. В семь часов ушел и до сих пор нет. Уже звонили в бюро несчастных случаев, мать лежит с приступом, Зильберовича нет. - Ну и что, что нет? сказал я. - Первый раз, что ли, он поздно приходит? Она сказала: нет, не первый, но у них такой уговор - если он задерживается, он звонит не позже половины двенадцатого. Утром позвонил Зильберович и попросил меня немедленно приехать к нему. Оказывается, он всю ночь был у Карнавалова. Тот дал ему, не вынося из дому, прочесть свой роман. Зильберович читал до утра и сейчас был так счастлив, как будто провел первую ночь с любимой женщиной. - Старик, поверь мне, - Лео выдержал паузу, это новый Толстой. Признаюсь, эта его оценка меня довольно сильно задела. Если бы он назвал Карнавалова Гоголем, Достоевским, Чеховым, да хоть Шекспиром, это сколько угодно. Но дело в том, что Толстым раньше он звал меня. А предположить, что на земле могут существовать одновременно два Толстых, и тем утешиться я, понятно, не мог. Я, естественно, спросил Лео, что же за роман написал этот Толстой. Лео охотно ответил, что в романе этом 860 страниц, а называется он "КПЗ". - "КПЗ"? - удивился я. - О милиции? - Почему о милиции? - нахмурился Лео. - Ну что такое КПЗ? Камера предварительного заключения? - А, ну да, ну конечно, - сказал Лео, - но роман этот не о милиции. И вообще это не просто роман. Это всего лишь один том из задуманных шестидесяти. Я подумал, что ослышался, и попросил Лео повторить цифру. Он повторил. Я спросил тогда, не сидел ли этот новый Толстой в психушке. Лео сказал, что, конечно, сидел. - Естественно, - сказал я. - Если человек задумал написать шестьдесят романов по тысяче страниц, ему в психушке самое место. Будучи человеком очень прогрессивных взглядов, Лео взбеленился и стал на меня кричать, что с такими высказываниями мне следует обратиться куда-нибудь в КГБ или поискать себе дружков среди врачей института имени Сербского. Там меня поймут. А он, Лео, меня не понимает. Мы тогда очень сильно повздорили, я хлопнул дверью и ушел, думая, что навсегда. Но это было не первый и не последний раз. |
