Клем кивнул, постарался улыбнуться. Пробормотал что-то успокоительное, что звонить можно хоть по три раза на дню, но только по секретному номеру, и что телефон все время будет у него при себе. Или у Джорджа Миллера - в особых случаях. Тогда Энн решилась сказать:

    -  Клем, я ему не верю.

    -  Потому что он черный?

    -  Ой, нет, нет… Не знаю, почему, Просто… С первого взгляда. Он тебя грудью не прикроет, я знаю. Я очень боюсь… мы же друзья, правда? Очень боюсь за тебя.

    -  За меня не надо бояться, сердечко, - уверенно сказал Клем. Он и взаправду не боялся. - Я подумаю насчет Джорджи, обещаю тебе. А ты, ради Христа, слушайся этого нового, Николсона. Насчет него - как у тебя с первым взглядом?

    -  Все в порядке, Клемчик.

    Тут как раз Николсон и прибежал с билетами. Клем придирчиво осмотрел его еще раз и остался доволен. Своему знаменитому чутью на людей он доверял по-прежнему. Остальных троих - подчиненных Николсона - он видел и раньше, а садовника Ефраима знал давно, с того дня, как Мабен приставил его к дому.

    Мальчики не хотели отрываться от компьютера, и Энн пришлось чуть повысить голос. Наконец услужающий при зале первого класса распахнул перед ними дверь - странная компания, думал Си-Джи, четверо нас, да еще шестеро телохранителей… По новому расписанию, меньше чем с двумя господин президент не имел права выходить на люди. Только на своем «директорском» этаже мог передвигаться в одиночку… Что же, до конца дней жить на такой идиотский манер?.. Он шел, обнимая за плечи обоих сыновей, - у старшего плечо было уже крепкое, почти мужское, а у малыша еще цыплячье. Николсон выступал впереди, как и положено начальнику группы, остальные шли тоже как полагается по их правилам - ромбом. Огромный терминал огромного аэропорта Кеннеди вокруг них прямо-таки кишел людьми, это опять-таки было непривычно, и Си-Джи подумал, что ведет неестественную, в сущности, жизнь, совершенно отвык от толпы, а ведь что может быть естественней для хомо социабилис, чем толпа?

    Дошли до предпосадочного зала, куда войти без билета было уже нельзя, и Энн - будто сговорилась с мужем, - не прощаясь больше, не оборачиваясь, повела детей за барьер и дальше, к выходной двери. Оглянулся только Николсон. Видимо, правила охраны так велели - входить в посадочный рукав, контролируя пространство за спиной.

    Все. Больше здесь делать нечего. Си-Джи повернулся и следом за Джорджем Миллером пошел к неприметному выходу из терминала. Он знал, что Джордж наверняка приказал охраннику, оставленному в машине, подогнать ее к этому выходу.

    Так закончился понедельник для президента всемирно известной корпорации «Дженерал карз». И, словно пытаясь продлить этот день, он вернулся в небоскреб своей фирмы, в свой кабинет - не хотелось ему возвращаться в опустевший дом, да и дел накопилось препорядочно.

    Первое, что он увидел, сев за стол, была распечатка электронной почты с его личного компьютера.

    "Господину Клементу Гилберту. Вы нарушаете известный вам уговор своими контактами с прессой. Тем не менее уговор остается в силе при условии, что вы не будете, повторяем, не будете возобновлять эти контакты. В ином случае, имея в виду, Что устное соглашение имеет силу договора, мы будем вынуждены предъявить вам самые серьезные претензии».

    Вот так… «Самые серьезные» - что это значит на их языке? То, что подразумевает Мабен?

    За этот черный понедельник Си-Джи получил уже несколько оплеух. Счетом - три. Он рявкнул в интерком: «Кофе мне!», потом вскочил, содрал с себя галстук, метнулся в заднюю комнату и ополоснул лицо под краном.