Тогда Амалия решила рискнуть и попросила:

    -  Пожалуйста, мисс, я могу попросить вас об одолжении?.. Если вас будут спрашивать об этом пассажире, не говорите, что я уже им интересовалась. Видите ли, он в опасности. Скорее всего, им могут заинтересоваться преступники, которые разыскивают его. Я вас очень прошу.

    Риск был в том, что неизвестный господин Тэкер после такой просьбы должен был заинтересовать барышню, и она неизбежно запомнит этот разговор. Но девушка подняла на Амалию сине-серые скандинавские глаза и ответила:

    -  Конечно, мэм, если вы так говорите… Я не стану им помогать и сообщу вам, в полицию. Ведь вы из полиции?

    -  Колоссально! Ох, спасибо… Сообщите сержанту Эйно, хорошо?

    -  Карлу? Договорились.

    У нее был какой-то акцент - не сразу разберешь какой. Они смотрели друг на друга и улыбались. Они были приятны друг другу. Амалия спросила:

    -  Вы из Швеции?

    -  Странно… Почему-то многие так думают, когда меня видят. Я из России. Русская. Вот Эйно - он скандинав. - Она улыбнулась сержанту, стоявшему поодаль, у большого окна. - Меня привезли, когда я была вот такая. - Она показала рукой: пониже ее рабочего стола.

    "Года два тебе было, - подумала Амалия. - Странно, что сохранился акцент»,

    Она запомнила фамилию регистраторши; фамилия была английская. «Видимо, замужем.. или отчим дал свое имя… да какое мне дело… Славная какая. Жаль - нельзя позвать ее в кафе, посидеть, потрепаться, выпить чего-нибудь вкусненького. Она на работе, и я на работе, черт бы побрал проклятые дела. Не хочу я возвращаться в Хоу-элл, что мне там теперь - стеречь толстомясую? Хотя ей не позавидуешь тоже… Почему-то мой драгоценный Ма-бен никак не распорядился…»

    К стойке подплыла дама с детской коляской; Амалия последний раз взглянула на русскую и помахала рукой.

    -  До встречи!

    -  Всегда вам рада. До свиданья.

    Амалия пошла к своим, и тут в ее сумочке запищал телефон.

    Мабен приказывал проехать на завод, в главную контору, к старшему агенту ФБР Родригесу, который желает ее видеть.

    -  Постарайтесь получить побольше информации. Затем свяжетесь со мной. И попрошу впредь не своевольничать, мисс. Понятно?

    Куда уж понятней, подумала она и пошла прощаться с сержантом Эйно. Сердечное было прощанье, ничего не скажешь, только жаль - принимал ее деловую карточку с рабочим телефоном, он думал вовсе не о делах, на личике его розовом было написано, о чем он думает. «Жаль, мой друг, что далеко живешь, а я сижу одна, как птичка в клетке», - пропела про себя Амалия и двинулась на стоянку, сопровождаемая своим адъютантом.

    Уже совсем стемнело; самое темное время в году. Усевшись в холодную машину, Амалия открыла было рот, чтобы сказать: «А заедем-ка перекусить куда-нибудь», как Джон объявил:

    -  Амми, жрать охота до тошноты. Заедем куда перекусить?

    В это время их верховный шеф, господин Клемент Гилберт, еще был в воздухе - где-то над прекрасным городом Филадельфией - и потому не мог активно участвовать в событиях. Он сидел в салоне-кабинете своего самолета (своего в буквальном смысле), один, и потому мог не заботиться о том, что написано у него на лице. Он снова был свиреп - как давеча в своем президентском кабинете, когда срывал галстук И бессмысленно катал и перекатывал в голове беседу с Президентом.