Надо сказать, что к двенадцати годам Геннадий перешел уже к классической литературе. Властителями его дум стали Пушкин и Гете, Толстой и Шекспир. Зачитанная до дыр «Библиотека фантастики и приключений» к тому времени покрылась тонким слоем пыли, и все-таки иногда юный эрудит останавливался перед портретом предка и тихо беседовал с ним о своих друзьях, водителях фрегатов, о тихоокеанских атоллах, о схватках с пиратами, о морских глубинах...

     Года за два до того как начались главные события этой книги, Геннадий, ему шел тогда одиннадцатый год, познакомился с Николаем Рикошетниковым. Произошло это в Доме культуры промкооперации на сеансе одновременной игры против гроссмейстера Михаила Таля.

     Гроссмейстер нервничал. Почти не думая, он делал ходы, то и дело тревожно поглядывая на лобастого симпатичного мальчика в белом свитере, сидящего за десятой доской.

     «Неужели он примет жертву? - думал Таль, покусывая тонкие губы. - Боже мой, неужели он примет жертву?» - Примете жертву? - спросил Геннадия сосед слева. Геннадий посмотрел на него. Это был мужчина лет 27 - 30, с худым и до черноты загорелым лицом, с умными и очень живыми глазами, с небольшим шрамом на лице возле носа. Одет он был в обыкновенный серый костюм, но на левой руке у него были массивные часы странной треугольной формы, а правую руку, слегка прикрывая большой разветвленный шрам, обхватывал браслет, сделанный то ли из ракушек, то ли из зубов какой-то глубоководной рыбы.

     «Любопытный молодой человек», - подумал Геннадий и ответил:

     - Да, приму.

     - Не кажется ли вам, что здесь таится ловушка? - спросил сосед. - Вы же знаете эти жертвы Таля. Как начнет потом шерстить!

     - Я все продумал, - спокойно сказал Геннадий. - Никакой ловушки нет. - Он мельком взглянул на позицию соседа. - А вот вам грозит мат.

     - Как?! Где?! Не может быть! - воскликнул сосед, судорожно оглядел позицию и прошептал:

     - А ведь верно...

     - Спрячьте пешку е-7 в карман, - посоветовал ему из-за плеча Геннадия сизоносый дородный мужчина, от которого исходил какой-то странный, совершенно незнакомый мальчику запах. Так пахнет, должно быть, смесь одеколона и вчерашнего винегрета.

     Геннадий возмущенно посмотрел ему прямо в глаза.

     - Как же вам не стыдно?! - ломким голосом воскликнул он. - Ну как вам не стыдно? А еще мастер спорта!

     Сизоносый под его взглядом запыхтел, покрылся пятнами, опустил голову, прикрыв трехэтажным подбородком мастерский значок, и вытащил из кармана две талевские пешки, коня и ладью.

     - Возвращается, - шепнул Геннадию сосед слева.

     Геннадий повернул голову и поймал обращенный к нему жгучий тревожный взгляд экс-чемпиона мира. Быстро делая ходы, Таль приближался к Геннадию. В зале слышались глухие рыдания побежденных и звонкий смех редких счастливцев, сделавших ничью. Матч на ста досках близился к концу, Геннадий снял пешкой белого ферзя и спокойно стал ждать.

     - Вам мат, - торопливо сказал Таль сизоносому, шагнул к Геннадию, окинул взглядом доску, вздрогнул и, глубоко заглянув в глаза мальчику, прошептал:

     - Поздравляю с победой.

     В зале поднялся ужасающий шум. Таль стоял, опершись на стол, и покачивался то ли от усталости, то ли от огорчения. Сосед слева крепко пожал руку Геннадию;

     - Какой вы молодец! Поздравляю!

     В гардеробе загорелый сосед подошел к Геннадию.