|
Алекс вздохнула и прижалась к нему. Кто может устоять против таких слов? Солнце поднялось высоко над головами, пока они вели скот все выше и выше, в широкую плодородную долину между двух гор. Хотя долина находилась за границей их владений, Эдемы пасли здесь свой скот почти сто лет. Прадед Хэнка просто пригонял свой скот в горы. Сейчас Хэнк берет в аренду эти земли. Хэнк видел перед собой море черных голов. Травы здесь хватит на месяц, потом придется перегонять стадо выше, к лугам, только начинающим сейчас зеленеть. В этом году у него было лучшее стадо. Зима не была слишком суровой, и он потерял лишь несколько телят. Внезапно он по-новому постиг смысл своих слов. Его лучшее стадо. Он потерял лишь не-сколько телят. Хэнк никогда раньше не думал о. стаде как о своем. Кстати сказать, не считал и ранчо сво-им. Для него это всегда были земли отца, стадо отца, дом отца. Он был лишь смотрителем, коро-тающим время. До последнего момента. Сожаление переполняло его. В последний раз он привел стадо в Эдемскую Долину. Его семья жила на этой земле почти сто лет – и именно он потеряет ее. Хэнк натянул поводья и еще раз окинул взором долину. Как хотелось бы сохранить ее, не только для себя и своих детей, но и для Алекс. Именно она заставила его почувствовать, что ранчо его родной дом. Впервые в жизни он представил себя стареющим в Райском Саду. Он мог бы привести в Эдемскую Долину сыновей, дочерей, внуков. Хэнк закрыл глаза, чтобы насладиться образом маленькой девочки с золотистыми глазами, которую он в первый раз сажает на лошадь. И в этот момент он вспомнил о родео. Хэнк сбросил за спину шляпу и провел рукой по волосам. Как же его мечта стать героем с золотой пряжкой? Неужели он хочет отказаться от нее, когда до нее рукой подать? Он подумал о родео и той беззаботной жизни, которую вел в юности. Но он уже не юноша, чтобы долго выступать на родео. В лучшем случае ему осталось два-три года. Можно ли сравнивать этот короткий отрезок времени и долгую жизнь вместе с Алекс, сон в дешевых номерах мотелей с ежевечерним возвращением в дом на ранчо, который сотню лет служил жилищем роду Эдемов? Он внезапно понял, что хочет только одного – быть рядом с Алекс. А родео? Ну что ж, он всегда может выступить на местном родео… Но тут же возникли сомнения. Какого черта он размечтался? Последние три года он искал способа избавиться от ранчо, и сейчас ничего уже не остановить. В этой ситуации он не может требовать от Алекс пожертвовать мечтой. Он выпрямился в седле и поискал глазами своих людей по краям стада. Они все были на местах и ждали его сигнала съезжаться. Стадо уже разбрелось по долине и отдыхало после пере-хода. Слева от него Хэнк увидел столб дыма, поднимающийся из трубы небольшой бревенчатой хижины, построенной еще до его рождения. Алекс готовит последний обед, после которого они отправятся вниз. Кэйзи и его жена Лаила останутся пасти стадо, через неделю их сменят Джед и Дерек. Подняв руку, Хэнк сделал знак съезжаться, затем и сам поскакал к хижине. Всю дорогу он и Алекс ехали по разным концам стада – он в голове, она в хвосте, подгоняя отставших. На обратном пути он не намерен отпускать ее от себя ни на шаг. Кэйзи и Бак с любопытством наблюдали за его галопом. – Что-то ты сегодня лихо, хозяин, – воскликнул Бак, когда тот приблизился к нему. Кэйзи усмехнулся. – Ага. Должно быть, проголодался. – Вопрос только, что ты больше хочешь, повариху или ее варево? – расхохотался Бак, хло-пая себя по колену. Хэнк спешился, не обращая внимания на шуточки. Он и сам немало покуражился в про-шлом году, когда Кэйзи ходил в женихах. – Ленч готов? – Надеюсь, – пробормотал Бак. – Я бы сожрал целого быка. Все головы повернулись одновременно, когда дверь хижины распахнулась. |
