Длиннохвостый, перенервничавший за ночь, отрубился напрочь, повиснув у меня на плече. Я покачала головой:

    – Ну, спи…

    Сказать по правде, до города оказалось гораздо дальше, чем я предполагала. Когда мы наконец достигли окованных железом ворот, ночь пошла на убыль, уступая место серенькому рассвету. Едва волоча ноги, я подошла к смотровому окошку и нерешительно постучала. Никто не отозвался, хотя изнутри, несмотря на исключительно раннее утро, слышался гомон людских голосов. Странно. Городские жители обычно так рано не поднимаются!

    Я постучала сильнее.

    – Глухие они там, что ли?.. – недовольно пробурчал крыс, зевая, и прислушался. – Не спят же ведь!

    Я, уже начиная злиться, замолотила по мореному дубу кулаками:

    – Эй, есть кто живой?! Открывайте!

    Окошечко со скрипом распахнулось, и в квадратном проеме показалась физиономия запыхавшегося молоденького стражника.

    – Что надо? – спросил он. Паренек явно куда-то торопился.

    – Войти хочу!

    – Кто такая?..

    – Колесо от трамвая! – огрызнулась моя светлость, уязвленная тем, что ее не узнали. – Не видишь, что ли?!

    – Вижу, – моргнул он. – Надо чего?..

    – Щас по рогам схлопочешь, салага! – вылез крыс. – Открывай ворота, дубина, и бей в фанфары! Мы вернулись!..

    – Ой! – шарахнулся стражник. – Разговаривает!..

    – Где-то я это уже слышал… – театрально возвел очи к небу хвостатый. – Слышь, малахольный!.. Лучше по-хорошему открой, иначе я за себя не ручаюсь…

    – Да я ведь только спросил… – струсил парень, исчезая. Одна створка ворот открылась.

    – Вот так-то лучше! – кивнул Мышель. – Молодец. Стаська, дай ему автограф…

    – Не надо!.. – испугался бедолага, пропуская меня внутрь. Он что, из деревни, что ли?.. Я задрала подбородок кверху и, напустив побольше важности, прошла за ворота… Улица была совершенно пуста! Я круто развернулась обратно:

    – Эй ты! Чудо гороховое!.. А где все?

    – Так на площади же! – удивился он, тараща на меня глаза. И чего пялится?.. Я в этот раз довольно культурно выгляжу.

    – А что, на площади медом намазано?

    – Нет… зачем?..

    – Ой, как с вами тяжко… Что происходит-то?!

    – Так ведь казнь же! – чуть не плача, сказал он. – Все там! А я тут, с вами…

    – Какая еще казнь? – нахмурилась я. Сколько помню, Кирий был крайне либеральным и человеколюбивым правителем и публичных казней в столице не проводилось. Были, конечно, но всё шито-крыто, чтобы государственный престиж не подрывать… Да, много тут за полтора года изменилось!

    – А вы не слыхали? – изумился стражник, прислушиваясь к далекому гулу. – Ведь изловили-таки его, змея подколодного!

    – Кого?

    – Так Деймера, кого ж еще! – радостно доложил паренек, беря под уздцы стоящую у стены лошадь.