— Да, — сказал Столбовой. — Да, я понял. — Взгляд его уперся в старинные часы, висящие над столом. Он прикинул что-то в уме и решительно кивнул. — Понял. Я постараюсь что-нибудь предпринять. Все, что в моих силах.

Он положил трубку на рычаг. Сделал глубокий вдох, пытаясь избавиться от одышки. Подошел к столу, достал из ящика пухлую и потрепанную записную книжку и начал поспешно листать страницы.

35

Женя слышала во сне, как трезвонит телефон, но открыть глаза у нее не было сил. Таблетка продолжала действовать, тело точно онемело, руки и ноги были чужими и тяжелыми, как бревна.

Звонок повторялся и повторялся, постепенно вытягивая ее из забытья. Она тихо застонала и подняла свинцовые веки. Голова трещала, во рту было противно и сухо. Женя села на постели, щурясь от света, пробивавшегося сквозь шторы. Пока она соображала, что к чему, телефон смолк. Женя глянула на часы, и обалдело моргнула: шесть пятнадцать. Кому она могла понадобиться в такую рань?

Неодолимо хотелось вновь забраться под теплое одеяло и немедленно закрыть глаза. Но едва Женя собралась осуществить это, телефон залился вновь. Она с трудом поднялась, проковыляла к комоду и взяла трубку.

— Слушаю.

— Женя, здравствуйте.

Спросонья, она не понимала, кто это. Какой-то мужской голос, вроде бы смутно знакомый.

— Доброе утро, — проговорила Женя и откашлялась, чтобы прогнать хрипоту.

— Вы не узнали меня? — спросил голос.

— Нет, — недоуменно произнесла она.

— Это Николай Николаевич вас беспокоит.

— А… — Она с трубкой в руках присела на край дивана.

Сквозь отупение, вызванное снотворным, проскользнуло изумление. Что ему нужно от нее? Неужели какая-то очередная конференция, и он хочет ее пригласить? Кажется, Перегудова говорила что-то такое. Однако он мог бы позвонить хотя бы на час-полтора позднее!

— Женя, вы слышите меня? — окликнул Столбовой.

— Да, слышу. — Она не пыталась быть с ним вежливой, отвечала холодно и равнодушно.

— Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно.

— Насчет дипломной работы?

— Нет. Совсем другое. Это касается Жени. Моего Жени. — Это уточнение заставило ее мигом проснуться.

Она впервые слышала, чтобы Столбовой называл Женьку не Жекой, а Женей, да еще говорил «мой». В голосе его звучала тревога, искусно скрываемая, но все-таки ощутимая.

— Что такое? — спросила она.

— Дело в том, что… он собрался уехать из Москвы.

— Куда?!

Час от часу не легче. Что ни день, так что-то новенькое. И что это ему в голову взбрело?

— Послушайте, я объясню вам все по порядку. Мне сейчас, только что, звонила Нюта. Он последнее время у нее жил, но ничего не говорил. Она вчера вечером взяла почистить его куртку и обнаружила в кармане билет. Зина родом из Челябинска, у нее там родня, младшие братья. Так вот он, оказывается, поддерживал с ними какую-то связь, минимальную, правда. И решил туда уехать насовсем. Там у них своя фирма, вроде как ему дают работу. Зину обещал забрать где-то через полгода, когда устроится и начнет деньги зарабатывать.

Женя слушала и не верила своим ушам. Неужели Женька способен на такое? Зачем ему все это? Какая-то сомнительная романтика.

— Когда он собрался ехать? — спросила она.

— В том-то и дело, что сегодня. Сейчас! Нюта в шоке, она подозревала что-то такое — он неделю назад с работы уволился, звонил по междугородке несколько раз.