Лора неторопливо вытерла руки кухонным полотенцем и повернулась к Шине лицом.

– Я не говорю, что одобряю его методы, но ты права, я действительно считаю, что ты не осознаешь своего счастья. Рэнд очень осторожен в своих отношениях с людьми. Он рано понял, что любовь может приносить страдание. Его покойный отец никогда не любил никого и ничего, кроме своей гигантской деловой империи. – Ее глаза блеснули таким же упрямством, которое Шина замечала в глазах Челлона. – Так вот, по какой то ему одному известной причине Рэнд любит тебя. Я никогда не видела, чтобы он испытывал что то подобное к другим женщинам. И если ему нужна ты, то я приложу все усилия для того, чтобы он тебя получил!

– Даже так? – едва вымолвила Шина, не в силах прийти в себя от услышанного. – Вам все равно, что чувствую я, лишь бы великий Рэнд Челлон получил то, что он хочет?

– Прекрасно сказано, – отозвалась бывшая гувернантка. В глазах ее читалась симпатия. – Почему бы тебе не успокоиться и не позволить себе плыть по течению? – мягко спросила она. – Рэнд прекрасный человек, и он действительно неравнодушен к тебе. Поверь мне, для него это не какое то временное увлечение.

– Откуда вы это знаете? – с горечью спросила Шина. – Вы ведь не можете утверждать, что его поведение совершенно нормально, как бы вы к нему ни относились.

Лора Бредфорд неуверенно посмотрела на Шину и закусила нижнюю губу, словно колеблясь, но затем решилась. Подойдя к девушке, она твердо взяла ее за руку.

– Пойдем ка со мной. Думаю, тебе пора кое что увидеть своими глазами.

Лора молча вывела Шину из кухни и прошла через холл. Там она раскрыла дверь в комнату, в которой Шина не была прежде, и пропустила девушку вперед.

– Это кабинет Рэнда, – сухо пояснила она. – Думаю, кое что для тебя здесь будет сюрпризом.

Шина недоверчиво посмотрела на нее и медленно прошла в комнату. Кабинет Рэнда оказался совсем небольшим, устланным коврами охристых тонов. В нем был минимум мебели: в одном углу стоял переносной бар, коричневое кожаное кресло для посетителей, а у дальней стены – массивный письменный стол, заваленный бумагами.

Но отнюдь не скромный интерьер заставил Шину застыть посреди комнаты, разинув рот. Это были фотографии. Повсюду здесь были фотографии. Фотографии в рамках висели на стене, стояли на столе. По краям стола располагались маленькие снимки, а центральное место на стене над столом занимал большой цветной портрет Шины.

– Это все я… – изумленно прошептала Шина, медленно подходя к столу. – Но почему?

– А как тебе кажется? – насмешливо спросила Лора. – По моему, совершенно очевидно, что для этого человека ты превратилась в навязчивую идею.

Навязчивая идея. И Челлон тоже употреблял это выражение, думала Шина, глядя на свое фото на стене.

– Эта фотография с обложки «Пари матч», – смущенно сказала она. Внезапно она вздрогнула, увидев собственное трагичное и напряженное лицо на черно белом снимке, вырезанном из газеты. – А это было снято у больницы в Бэлликрэй пять лет назад, – прошептала она чуть слышно. Рукой она терла лоб, словно пытаясь поскорее вернуться к реальности и разобраться в собственных мыслях. Внимание ее привлек еще один маленький любительский снимок, приколотый к другой фотографии. – А это сняли еще до того, как умерли мои родители. Мне было тогда восемь лет. Я могу понять, как ему удалось получить другие фотографии, но эту то он откуда достал?

– Ну, думаю, в такие подробности лучше не вдаваться, – сухо заметила Лора. – Но я точно знаю, что в течение последних пяти лет он получал от частного детективного агентства подробный отчет о тебе каждую неделю.

– Пять лет? – Шина не верила своим ушам. Она и глазам то своим верила с величайшим трудом, тем более трудно было поверить словам Лоры.