– У тебя такие изящные ручки, – с восхищением сказал он, пододвигаясь поближе.

Шина почувствовала исходящее от него тепло. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Ты знаешь все вопросы, – проговорила она севшим голосом. – Так что не проще было бы сразу на них ответить?

– Ну что же, вполне справедливо. – Рассеянно играя ее пальцами, Челлон медленно начал: – Я увидел твою фотографию в газете, когда умер твой брат, пять лет назад. Она потрясла меня до глубины души. Раньше я и не подозревал, что способен на такие эмоции. Твое лицо словно вобрало в себя всю печаль и горечь мира. – Он нахмурился, погруженный в тяжелые воспоминания. – И это привело меня в неописуемую ярость. Почему то мне показалось, что кто то посягнул на мою собственность и разрушил то, что принадлежало мне. – Он печально покачал головой. – Мне казалось, что я схожу с ума. Твое лицо стояло у меня перед глазами, я ни на минуту не мог забыть твои огромные черные глаза. Я как одержимый просматривал от корки до корки все газеты, ища любые сведения о тебе. Это было похоже на наваждение. Наконец я решил, что единственный надежный способ выкинуть тебя из головы – это узнать о тебе все и таким образом уничтожить ореол таинственности.

– И тогда ты нанял частных детективов, – тихо предположила Шина. Челлон кивнул.

– Совершенно верно. Но, как выяснилось, это не решило моей проблемы. Вместо того, чтобы рассеять чары, это только приумножило их. Чтение очередного отчета стало для меня жизненно необходимым, а желание знать мельчайшие детали твоей жизни превратилось в настоящую страсть. Я даже велел детективам фотографировать тебя в разные моменты. Те фотографии, которые ты видела в кабинете, лишь малая часть того, что имеется у меня в Кресент Крик. – Он поднес ее руку к губам. – Временами мне казалось, что я просто сошел с ума. Тебе тогда было всего семнадцать, а мне почти двадцать девять. Я разрывался между желанием встретиться с тобой и сознанием того, что мне не будет места в твоей жизни до тех пор, пока ты не повзрослеешь и не сможешь дать мне то, что я собирался от тебя получить. – Он улыбнулся, с любовью глядя в ее смущенное лицо. – Я уже тогда знал, что захочу очень многого, голубка. – Он помолчал. – Ты никогда не носишь украшения, – заметил он, посмотрев на ее руку. – Тебе они не нравятся?

– Не особенно, – ответила Шина. – Но иногда я ношу серьги.

– Хотелось бы увидеть тебя с висячими золотыми серьгами, – мечтательно сказал он. – Люблю, когда у тебя вид, как у дикой цыганки.

– Так ты подумал, что слишком взрослый для меня? – нетерпеливо спросила Шина, желая вернуть его к волновавшей ее теме.

– Что? – растерянно переспросил Челлон. – Ах, да. Так вот, я тогда решил, что буду ждать тебя столько, сколько нужно, лишь бы около тебя не было никого другого. Благодаря любящему дяде Доналу я мог не беспокоиться о возможных соперниках. Он оберегал тебя так ревниво, как только я мог мечтать. – Его губы опять скользнули по ее тонкому, в голубых жилках запястью. – С течением лет я довел свое воображение до искусства. Иногда, впрочем, это скорее напоминало китайскую пытку каплями воды – сделать тебя такой неотъемлемой частью моей жизни и при этом не иметь возможности видеть тебя или прикоснуться к тебе. – Он нежно провел языком вдоль голубой жилки на ее запястье, и она отдернула руку, спрятав ее в складках халата. Кажется, ей уж слишком начинают нравиться его легкие, игривые ласки, надо быть осторожнее, подумала она.

Челлон посмотрел на нее с пониманием и удовлетворением.

– Я решил дать тебе достаточно времени, чтобы оправиться после смерти брата и немного повзрослеть, но благодаря О'Ши мой план не сработал. – Его рука теперь поглаживала край бархатного халата.