– Я собирался подождать еще и этот год, а потом приехать в Ирландию и увезти тебя. Но О'Ши устроил тебе турне по Америке, и я не мог удержаться, чтобы не увидеть тебя. Нечего и говорить, что это ускорило осуществление моих планов. – Челлон улыбнулся. – Мне надо было бы догадаться, что, увидев тебя, я уже не смогу удержаться, чтобы не забрать тебя к себе, дорогая. Я уже и так прождал слишком долго.

– И тогда ты похитил меня, – в раздумье закончила Шина. – Ты решил, что я нужна тебе, и ты просто взял меня. – Она щелкнула пальцами. – Вот так!

Челлон покачал своей светловолосой головой, и золотые глаза были почему то мрачными.

– Ты меня не слушаешь, голубка. Я не отрицаю, что хотел тебя, но похитил то я тебя не из за этого.

– Так из за чего же? – растерянно спросила она.

– Я люблю тебя, – просто ответил он. Глаза Шины изумленно расширились, кровь отхлынула от лица.

– Этого не может быть, – горячо возразила она. – Ты же меня совсем не знаешь.

– Я знаю о тебе больше, чем многие мужчины знают о своих женах к золотой свадьбе, – возразил Челлон. – И все, что знаю, мне нравится. Я знаю, что под твоим внешне строгим личиком таится нежность и лукавство. Я знаю, что у тебя такой темперамент, что иногда может разразиться буря. Я знаю, что ты страстна, как цыганка, но пока еще ждешь, когда в тебе разбудят эту страсть.

Шина слушала как зачарованная. Челлон легко поднял ее и переложил к самому краю кресла. Сам он сел в него и откинулся на спинку, развернувшись лицом к ней. Тесная площадь кресла качалки создавала между ними опасную близость.

Он усмехнулся, обвил девушку руками и притянул в свои объятия.

– Забыл сказать тебе, это очередная моя фантазия, – сказал он. – Именно поэтому я выбрал очень просторное кресло.

Его губы замерли, дразня, почти касаясь ее губ, и только потом сомкнулись с томительной чувственностью, которая заставила Шину выгнуться ему навстречу и приоткрыть рот, вбирая в себя его ищущий язык.

– Правильно, любовь моя, откройся мне. Дай мне познать каждый твой уголок. До чего же я хочу тебя!

Его горячие губы обжигали ее нежную, шелковистую кожу, двигаясь вниз с неудержимой жаждой обладания. Шина подставила шею и замерла, жмурясь от наслаждения. Затем она почувствовала, что его руки трудятся над пуговичками лифа. Он уже расстегнул четыре из них, когда она спохватилась.

Шина протестующе положила руку на его пальцы, и Челлон поднял на нее затуманенные страстью глаза.

– Все в порядке, голубка, – глухо сказал он, заметив ее смущение. Осторожно отведя ее руку в сторону, он продолжил свое занятие.

– Ты знаешь, что некоторые племена кочевников наряжают своих невест перед брачной ночью в одежды с сотнями пуговиц? Они говорят, что каждая пуговка – ступенька к раю. – Его руки уже справились с половиной пуговичек. – Я помнил об этом, покупая тебе такой халат.

Челлон слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, и в глазах его читалась ненасытная жажда.

– Я люблю тебя, – вдруг осевшим голосом сказал он. – Поверь, я никогда не причиню тебе зла. – Его руки медленно раздвинули полы халата, и взгляд остановился на ее маленьких совершенной формы грудках с розовыми сосками. – Я знаю, что ты еще меня не любишь, но я могу научить тебя этому. Я думаю, что твое тело уже начинает любить меня.

Он медленно склонился над ней и коснулся языком одного из сосков, который с готовностью напрягся.

– О да, твое тело меня уже любит. – Его руки нежно обхватили ее груди, а язык и зубы ласкали соски до тех пор, пока Шина не вскрикнула от наслаждения и не прижала его голову к себе, почти не владея собой.