– Я сам попросил у него таблетки, черт возьми! – грубо оборвал ее Челлон. – Почему то я думал, идиот, что ты сама нуждаешься в защите. Пойми, Шина, это твое тело должно будет выносить нашего ребенка. Я не имел права лишать тебя свободы выбора, – В уголках его губ появились горькие складки. – Конечно, уже сейчас может быть поздно, но я все таки решил проявить благородство и дать тебе возможность самой решать свою дальнейшую судьбу. – Его лицо помрачнело. – Маленькая дурочка, разве ты не понимаешь, каким искушением для меня было ничего не предпринимать и предоставить природе полную свободу? Уверяю, ты ни за что не оставила бы меня, если бы была беременна. Все стало бы намного проще. Но я не хотел привязывать тебя к себе таким образом. Я вообще не хотел давить на тебя! Я терпеливо ждал, чтобы ты сама захотела жить со мной, без малейшего принуждения, даже такого.

– Мне очень жаль, что я все не так поняла, – сдавленным голосом проговорила Шина, глядя на Рэнда с раскаянием. – Я подумала, что ты не хочешь брать на себя ответственность.

Лицо Челлона было все так же сурово.

– А ты никогда и не стараешься понять, причем никогда не сомневаешься в своих выводах относительно меня. – Он холодно усмехнулся. – Подумать только, я даже воображал, что ты будешь мне благодарна! Ну до какой степени глупости я с тобой дойду?

Шина чувствовала, как слезы застилают глаза при виде горечи, написанной на лице Рэнда. На какой то момент его взгляд выдал, как глубоко ранило его происшедшее. Но затем выражение на его лице опять приобрело холодную отчужденность.

Внезапно он отпустил ее и резко встал.

– Ну ладно, похоже, что я ошибся в своих благородных рассуждениях, – холодно сказал он. – Если ты думаешь, что я боюсь связать себя таким образом, то есть только один способ доказать, что это не так. – Он начал быстро расстегивать рубашку, а потом небрежно бросил ее на траву. Его мускулистые загорелые плечи казались медными в свете вечернего солнца. – И я готов начать прямо сейчас!

– Что ты собираешься делать? – воскликнула пораженная Шина, когда он нагнулся и подхватил ее на руки. Ее сердце отчаянно колотилось от страха и странного волнения, когда она вцепилась в обнаженные плечи Рэнда. Он быстро понес ее к пруду. – Отпусти меня! Рэнд!

– Не раньше, чем я продемонстрирую тебе свою готовность к решительному шагу, – с издевкой сказал он. – Я же не могу обмануть твои надежды!

– Я же сказала, что сожалею, – жалобно проговорила Шина. Рэнд направлялся прямо к пруду, и она не могла отделаться от неприятного ощущения, что он хочет ее туда бросить.

– А я ни о чем не жалею! И собираюсь наслаждаться каждым мгновением.

Неожиданно они оба оказались в облаке кружевных ветвей, потому что Рэнд нырнул под сень большой плакучей ивы, склоняющейся к самому берегу пруда. Затем листья остались позади, и они оказались почти в полумраке. Рэнд уложил ее на что то очень мягкое, что оказалось толстым слоем мха, и опустился рядом на колени, сразу же начав расстегивать ей блузку.

Шина озиралась вокруг в немом изумлении. Опускающиеся до земли гибкие ветви ивы образовывали вокруг них словно плотную занавеску, полностью отгораживая от окружающего мира. Солнце пробивалось сквозь ветви лишь отдельными лучами, рисуя изменчивые узоры на земле.

– Это словно свой, особый мир, – с восхищением проговорила Шина. – Я и не догадывалась, что здесь скрывается такое чудо!

– Когда я был ребенком, я убегал к ивовому пруду при первой же возможности. Лора так и не могла этого понять, ведь в Кресент Крик было столько развлечений! Я никогда не говорил ей, что для меня это было нечто вроде собственного святилища, куда никто другой не знает дорогу.