– И поэтому, когда ты вырос, то купил это ранчо, – задумчиво сказала Шина, вглядываясь в склоненное над ней лицо, как будто желая представить непослушного, проказливого мальчишку, который прибегал сюда много лет назад.

– Я купил ранчо, потому что это хорошее вложение денег, – холодно возразил Рэнд, твердо встречая ее взгляд. – Чувства здесь роли не играли.

– Ты уверен? – мягко спросила Шина, нежно глядя на него. – А мне кажется, что играли. Челлон пожал плечами.

– Думай что хочешь. Ты еще узнаешь, что меня никто не считает особенно романтичным. Это качество больше подходит тоскливым ирландским певицам.

Шина подавила улыбку. Что могло быть романтичнее, чем пятилетнее увлечение незнакомой девушкой?

Челлон расстегнул последнюю пуговицу ее рубашки и был уже готов снять ее, когда Шина остановила его, взяв за руки.

– Почему ты делаешь это, Рэнд? – тихо спросила она.

Он насмешливо скривил губы.

– Мы будем иметь ребенка, – холодно сказал он. – Или, по крайней мере, хорошенько постараемся. Надеюсь, тогда то ты избавишься от своих необоснованных сомнений на мой счет?

– Я никогда не говорила, что хочу забеременеть, – сдержанно сказала Шина. – Я знаю, что обидела тебя своим недоверием, но это не способ, чтобы наказывать меня, Рэнд. Ты потом об этом горько пожалеешь.

– Вероятно, – признал Челлон, отводя ее руки и стаскивая с ее плеч рубашку. – Но сейчас уже поздно думать об этом. Теперь меня уже ничто не остановит.

И тогда в первый раз Шина заметила, как дрожат его руки и как быстро пульсирует жилка на его виске, выдавая внутреннее волнение. Он перевел взгляд с ее лица на обнаженную грудь, и взгляд его потеплел. Он судорожно вздохнул и протянул руки, чтобы коснуться нежных полушарий.

– А может быть, я просто ищу предлога, – осипшим голосом сказал он, наклоняясь к ней почти вплотную. Сопровождая каждое слово легким поцелуем, он продолжал: – Я весь день изнемогал от желания, словно меня сжигала лихорадка. Видимо, я пристрастился к сексу и испытываю к нему непреодолимую силу, как наркоман.

Шина теперь и сама дрожала, остро ощущая его близость. Едва дыша, она спросила:

– Так ты больше не сердишься? Рэнд покачал головой, не переставая касаться при этом ее губ.

– Ну как я могу сердиться на тебя в такой момент, моя голубка? Все, о чем я сейчас могу думать, это увидеть тебя обнаженной, лежащей на этой подстилке из мха. Как же я этого хочу! – Большими пальцами он нежно ласкал ее соски, и Шина почувствовала, как ее тело бурно отзывается и на его ласковые слова, и на его действия.

Она посмотрела на него странно торжественно.

– Кажется, я тоже этого хочу, – глухо сказала она. Она пододвинулась поближе к его сильному телу, как будто в нем был притягивающий ее магнит. Конечно, был, подумала она, обнимая его за талию и прижимая свою нежную грудь к его твердой мускулистой груди. Ему достаточно было только дотронуться до нее, как в бедрах запульсировала знакомая сладкая боль.

Мощная судорога сотрясла тело Челлона, когда он почувствовал, как напряглись ее соски от соприкосновения с его грудью.

– Ты уверена? – спросил он, прерывисто дыша и притягивая ее еще ближе. – Я постараюсь предохраниться, но ничего не могу гарантировать. Я просто схожу с ума, когда я рядом с тобой.

Шина приникла к нему, покрывая легкими поцелуями гладкую кожу его плеча.

– Уверена, – выдохнула она и затаила дыхание, испытывая невероятное наслаждение от прикосновения мужских рук, гладящих ее спину. – И можешь не думать о предохранении, я не против.

– Боже, голубка, я тоже! – Рэнд жадно впился в ее губы, изнемогая от желания, и она ответила ему с не меньшей страстью.