|
Хотя я его тоже не любил, и Беляев был прав, с РНЕ у Баркашова начались проблемы и в Питере и в других регионах. Но у Баркашова они начались, у других же националистических партий они существовали давно, и тот же Сухаревский знал, что в сравнении с организацией Баркашова его организация всего лишь секта. «Ельцина! Только его! Чем хуевей, тем отличней! Нужно поддержать эту образину Ельцина!», — внятно и с выражением вещал Дугин. К нему прислушивались, побаиваясь его эрудиции. Я еле уломал Дугина придти в кабинет Саши-афганца, где мы совещались. «Эдуард, я пошел в партию не давая Вам обещания, что должен буду общаться со всякими полудурками», — заявил Дугин, когда я явился в штаб со съезда и пригласил его на совешание. Я уломал его, и теперь он страдал, и по тому так четко артикулировал слова и говорил злым голосом, что уже выпил и хотел выпить ещё вместе с юношами и девушками нацболами:с худеньким мальчиком Леусом, с девочкой Машей, с учеником Карагодиным, этот приехал с нами из Москвы, они ждали его в комнате зала собраний. Там слонялись ещё десятка два-три нацболов, возбужденные приездом вождей. Я дал им увлечь себя. Дал увлечь себя дугинскому парадоксализму. А Беляев просто расчетливо хотел стать на сторону власти и заявить об этом. Баркашов ведь также на всех углах заявлял о том, что поддерживает Ельцина. Я дал увлечь себя и потому, что был возмущен предательской позицией Зюганова и компартии по отношению к себе, и к националистам. Ведь часть их электората принадлежала нам. Ведь это за них голосовали национально настроенные избиратели, потому что нас не допускали до выборов. Ведь часть наших идей Зюганов подхватил и эксплуатирует, образовав Народно-Патриотичеческий Союз. «Ельцин, Ельцин, только его. Нужно поддержать эту дубину Ельцина!»выкрикнул Дугин и улизнул. Вскоре все лидеры удалились, решив что завтра мы все вместе переломим течение съезда и сделаем так что съезд проголосует за Ельцина, чтобы не голосовать за Зюганова. В кабинет Саши-афганца явились Дугин и Карагодин и 17 летняя девочка Маша Забродина. «Маша давно мечтала с Вами познакомится, Эдуард Вениаминович,» — язвительно сказал Дугин и они с Карагодиным удалились. Ночь я провел с Машей и в Маше. Утром она отвела меня на съезд. Когда я зашел в помещение для собраний, там высоко в клубах дыма над полом левитировали Александр Дугин, мальчик Леус и мальчик Карагодин. Они говорили о мистическом фашизме. «Саша, нам пора на съезд,» — напомнил я. «Вы что совсем собрались подчинить меня своей воле, Эдуард Вениаминович?» — сказал Дугин. Мне оставалось лишь поспешить на съезд. Оказалось что все они успели испугаться. И теперь не знали что делать. Бахтияров сказал что это безумие. «А Баркашов?» — заметил Беляев. «Бакашову прощают то, что не простят нам,» —сказал кто-то. «Мы приняли вчера решение, —сказал я, — давайте следовать принятому решению. Нужно быть твердыми.» «Что скажет зал?» —спросил восточный мужчина. «Зал скажет то что ему внушит Александр Кузьмич Сухаревский,» — сказал я и тем выиграл на этот день поддержку Иванова-Сухаревского. «Это безумие,» — воскликнул Бахтияров, народ не поймет. «Давайте следовать принятому решению.» «О чем вы там шепчетесь?» — спросил Безверхий, уже занявший свое председательское место. «Садитесь.» Мы сели в президиум. Начали мы с того, что я огласил создание координационного Совета Радикальных Националистических Партий, огласил несколько пунктов сближения — тот зонт, под которым мы согласились объединиться и предложил присутствующим лидерам, желающим стать членами Координационного Совета подписать документ. Подписал далее Безверхий . В зале захлопали, закричали: « Давно бы так! Пора!» «Правильно!» «Обьединение!» Как и оповестил вчера вечером Беляев, на сцену взгромоздился вначале один мрачноватый парень, заявивший, что он представляет питерское региональное отделение РНЕ. |
