|
Видимо нерешительность всё же не позволила сделать ему вторую попытку: сославшись на чёрт знает какие затруднения, он написал письменное приветствие и РНЕ в частности, где называл Баркашова «товарищем». И только. Второй хитрец, Баркашов, получал каждые четверть часа звонки из ДК, от своего зама Рашицкого, и убедившись что Анпилов не явился, тоже не сдвинулся с места. Тогда произошла известная русская драма самолюбий и опереточности. Результатом был ущерб для радикалов. Никогда после не были задействованы никак в политике силы Русского Национального Единства, и последующие 5-6 лет до своего окончательного распада они либо позировали СМИ в своём опереточном камуфляже, либо механически раздавали листовки на обочинах чужих митингов. Несмотря на свой гонор, несмотря на то, что он смог построить неплохую всероссийскую организацию, Баркашов не был политиком. Построив организацию, он не знал что с ней делать. Он заставил её простоять в резерве долгие годы, целые семь лет и тем угробил её. Анпилов в отличие от Баркашова — был политик и совершал политические акции. Для НБП 1995й год прошел в строительстве бункера и в выборах. Помню что летом 1995го вместе с Рабко я ездил к Анпилову на предмет совместного участия в выборах. Мы хотели чтобы несколько наших ребят вошли в партийный список блока «Трудовая Россия — Коммунисты — за СССР», в обмен на поддержку блока в регионах где у нас были организации партии и поддержку в Москве. Встречи две или три произошли в строительной бытовке где-то в центральном районе Москвы. Из этих встреч я вынес неколебимую уверенность в нерешительности и колеблющемся характере оппозиции. В последний раз я посетил «Анпилыча» в его бытовке дней за пять до окончания срока подачи списков кандидатов от политических партий в ЦентрИзбирком. Он все еще ждал Тюлькина, который в свою очередь ждал решения Зюганова о том, будет или не будет у них Совместный Блок. В тот раз у меня лопнуло и терпение и надежда, что мы попадем в список. В случае общего Блока с Зюгановым нам разумеется и одного места не дали бы. В случае блока РКРП и анпиловской «Трудовой России» мы могли питать слабую надежду что может быть получим пару мест. В случае если Анпилов пойдет один, поддерживаемый зарегистрированными, но несуществующими партиями вроде «Комитета Советских Женщин» или «Возрождения» г-на Скурлатова, то и здесь мы могли питать лишь слабую надежду на пару-тройку мест в списке. Виктор Иванович все это нам изложил, сидя за столом и вертя в пальцах карандаш прораба. Злые, мы сухо простились с ним, уверенные, что анпиловцы ни в каком виде, ни в сухом, ни в жареном, ни с Тюлькиным, не дойдут до ЦентрИзбиркома. Но они дошли, вот что было удивительно, и даже едва не попали в ГосДуму, взяв не пять, но около пяти процентов. Возможно что власть (на нее Анпилов действовал, как красная тряпка на быка), вполне возможно, что власть «помогла» им не попасть в Думу, сняв несколько процентов, или несколько десятых процентов. Психология нерешительности, оттягивания, нерешения чего бы то ни было, как видим совсем не влияла на уже существующий электорат радикальных коммунистов. В этом было их изначально Историей данное им преимущество перед нами. Нам приходилось работать как проклятым чтобы добыть свои проценты и прибавить к ним доли. Анпилову его электорат достался от работы предыдущих поколений Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, от революции 1917 года и советского строя. Т.е. на анпиловцев до них уже поработали уже многие миллионы людей, до нас было чистое поле. С осени 1995 года по осень 1996 года как уже было сказано, мы работали с правыми. Вышли мы из этой работы с правыми как после холодного душа. Определённая ублюдочность правых, их неполноценность делала в сравнении с ними левых — просто привлекательными. Да и модель общества которую они предлагали, выглядела чуть свежее. Если самые старые правые ориентировались на 1913 год, баркашовцы, лысенковцы и прочие на «гитлеровскую» модель — штурмовые отряды, — 1920 — е и 30 — е годы, то анпиловцы всё же имели моделью советский строй последних лет сталинизма 1945 — 1953 годы. |
