|
Меня неудержимо тянуло туда, ибо это был свет любви. – В ее глазах появилось отчужденное выражение, какая то неизъяснимая тоска. – Вы зашли в этот храм? – Нет. Я услышала крик новорожденного и поняла, что кричит мой ребенок. И вдруг я оказалась в детской, рядом с повитухой, которая держала мою кричащую дочь. – Она улыбнулась. – Со своим красным личиком она показалась мне не очень то хорошенькой. Меня, однако, напугала мысль, что она так и не узнает свою мать. Я проплыла через стенку в соседнюю комнату и увидела в углу Энн и Ричарда. Она похлопывала его по спине и уверяла, что с их мамой будет все в порядке. Но и она тоже плакала. Пес заскулил, и старая леди, нагнувшись, стала его гладить, пока он не замолк. – Затем я опять оказалась в детской, все еще под потолком. Мой муж Джеймс, стоя у кровати, держал меня за руку. Он не говорил ни слова, но по его щекам катились слезы. Я еще никогда не видела, чтобы он плакал. Она посмотрела на Стивена. – Вы знаете, наш брак был устроен родителями. Но он оказался удачнее, чем у большинства других. Мы с мужем хорошо ладили. – Она вдруг улыбнулась озорной улыбкой. – Нам было неплохо и в постели, и в повседневной жизни. Но до тех пор я не знала, что Джеймс так любит меня. Он был не из тех, что цитируют стихи или изливаются в романтических словах. Но я видела, что он меня любит. Он пылал тем самым светом, который я видела в только что оставленном мною саду. Она сдвинула брови. – Вот тогда я и осознала, что у меня есть выбор. Вернуться обратно в сад или к своей семье. Он внимательно следил за выражением ее лица, стараясь ее понять. – Если вы могли остаться с мужем и детьми, вряд ли это был такой уж трудный выбор. – Хотите верьте, хотите нет, но выбор в самом деле был трудным, – медленно протянула она. – Я никогда не чувствовала себя такой счастливой, такой блаженно умиротворенной, как в том саду. Там были люди, которых я любила, передо мной открывались такие возможности постичь то, чего я не ведала. Но я знала, что моя семья нуждается во мне и что рано или поздно я все равно окажусь в том светлом саду. Я протянула руку к Джеймсу. В следующее мгновение я вновь лежала в постели, вся потная, в жару, и врач сказал мне, что я три дня была в беспамятстве. Стивен почувствовал сильное разочарование. – Так это был сон? – Я же сказала, что вы мне не поверите. – Она пожала плечами. – В этом как будто бы нет смысла, но в том саду существует какой то иной, непостижимый для нас смысл. Позднее я спросила мужа, сидел ли он у моей кровати, держа меня за руку, и не плакал ли он. Он покраснел как рак, но признался, что все так именно и было. Трудно понять, как я могла знать это, если в самом деле не парила под потолком. Возможно, она была лишь в полубеспамятстве и позднее забыла, что видела мужа. Все же это была красивая история, в которой она, видимо, черпала утешение. – А вы никогда не жалели, что вернулись в свое тело? – спросил он. – Нет. Может быть, только тогда, когда мы потеряли Софию, а десять лет назад умер Джеймс. – Она лучезарно ему улыбнулась. – Но я скоро буду вместе с ним. Может быть, она и в самом деле воссоединится с теми, кого любила и любит. Но если чтобы попасть в этот небесный сад, нужна вера, он, Стивен, обречен на вечную тьму. На солнце набежала гряда облаков, вдруг похолодало. – Давайте ка я отведу вас в дом, пока вы не простыли, – предложил он. – Ваши многочисленные потомки сбросят меня в реку, если я не позабочусь о вас. Она посмотрела на него таким проницательным взглядом, что, казалось, заглянула в самую его душу. – Можете мне не верить. Но наше существование не прекращается со смертью. Он всей душой хотел иметь такую же уверенность, но одного желания было мало, нужна была вера. |
