|
– Вы помните, что случилось? Как вы бросились в реку? Он стал вспоминать и тут же вздрогнул. У него было такое чувство, будто его вновь затягивает вода. – С мальчиком все в порядке? – Да. По правде сказать, Брайан, мой младший брат, чувствует себя лучше, чем вы. Мы везем вас к врачу, чтобы он мог подтвердить, что вашей жизни не грозит опасность. – Спасибо, – еле внятно пробормотал он. – Это мы должны благодарить вас. Вся семья будет вечно признательна вам за то, что вы сделали. – На миг она призадумалась. – Вы живете во Флечфилде? Может быть, мы должны были отвезти вас туда, но Редминстер гораздо ближе. Он покачал головой. – Я живу… на западе. – Тогда мы позаботимся о вас, пока вы не поправитесь достаточно, чтобы поехать домой. – Она положила свои пальцы на его руку. – Меня зовут Розалинда Джордан. Но вашего имени я так и не знаю… – Аш… – Сильная сухость в горле помешала ему выговорить «Ашбертон». Миссис Джордан наклонила голову набок: – Мистер Аш? Он хотел поправить ее, но в этот момент фургон попал в глубокую рытвину, и его бросило на сундук. Прежде чем вновь погрузиться в беспамятство, он все же успел с радостью заметить, что леди Калибан все еще держит его за руку. Он бежит по усыпанной цветами лужайке, преследуя бегущую женщину. Ее волосы отливают всеми цветами осени, фигура поражает необыкновенной женственностью. В конце лужайки ему все же удается ее поймать, и он, взяв за плечи, поворачивает ее, чтобы поцеловать. От нее приятно пахнет земляникой. Гладя его волосы, она ласкает и дразнит его. Ее дыхание учащается. Затем, как бывает в сновидениях, все вдруг резко меняется: они лежат рядом друг с другом, и она отвечает на его ласки с пылом, не уступающим его собственному. Он притянул ее ближе, опять поцеловал. О, благоухание и сладость земляники! Она полностью ему отдалась, осыпает его жаркими поцелуями. И вдруг оттолкнула его и прерывающимся голосом сказала: – Очевидно, вы чувствуете себя лучше. Сон сразу же улетучился, и он осознал, что смотрит в удивленные шоколадные глаза, находящиеся совсем близко, в каких то нескольких дюймах. Оказалось, что он лежит на боку, на этот раз на настоящей кровати, в тускло освещенной свечами комнате. А Розалинда Джордан – в его объятиях. Волосы ее растрепаны, губы еще горят от поцелуев, лицо выражает скрытое веселье и замешательство. Ему страстно хотелось еще раз поцеловать ее. Чувствуя, однако, что прикосновение к ее губам и телу обожгло его, точно раскаленное клеймо, он нехотя простился с усыпанной цветами лужайкой и отодвинулся. – Боже правый. Простите, миссис Джордан. Что… что случилось? Где я? Опершись на одну руку, она приподнялась и заткнула болтающийся завиток волос за ухо. Полностью одетая, она лежала поверх одеяла. – Никудышная из меня сиделка, – криво усмехнулась она. – Это мне следует попросить прощения за то, что я плохо исполняю свои обязанности. Вам как будто стало лучше. Вот я и прилегла отдохнуть и тут же заснула. – Прикрыв ладонью рот, она слегка зевнула. – Простите. День был такой долгий. Мы в редминстерской гостинице «Три короны». Врач уже осмотрел вас. Сказал, что у вас будет болеть голова, вам нужно день другой отдохнуть, но, в общем, вы довольно легко отделались. Как вы себя чувствуете? Он ответил, стараясь, чтобы его голос звучал как обычно: – У меня и в самом деле сильная головная боль, тут доктор прав, но чувствую я себя не так уж плохо, миссис Джордан. – Зовите меня Розалиндой. Как все. А можно и Розой. – Она озарила его светлой, солнечной улыбкой. – После такого поцелуя излишняя формальность вряд ли уместна. Покраснев, он вновь пробормотал какое то извинение, но она, зевнув, спустила ноги с кровати. |
