|
– Какой же вы гордец! И какой глупец! – Перегнувшись, она поцеловала его в холодные губы, надеясь, что даже после сильного приступа боли он все еще сохранил способность чувствовать желание. Чуть чуть приподняв голову, она шепнула: – Я отнюдь не из тех, кто поднимает переполох по всякому поводу, более того, умею соблюдать пристойность в проявлении своих чувств. – Постаравшись заглушить боль, она через силу улыбнулась дразнящей улыбкой. – Так как вы завтра уезжаете, я хотела бы попрощаться с вами так тепло, чтобы вы надолго запомнили наше прощание. И не только ради вас, но и ради себя. Едва ли не минуту он смотрел на нее пронизывающим взглядом. В его глазах снова появился зеленый оттенок. Тишина была такая полная, что Розалинда даже слышала, как кошка облизывает своих котят. Затем Стивен обхватил ее талию и приник к ее губам долгим поцелуем, как бы продолжая ее прерванный поцелуй. Его поцелуй быстро становился все жарче, все настойчивее, требовательнее. Она почувствовала, как холод в его крови сменился теплом, а затем и горячечным жаром. С самого начала они ощущали сильнейшее влечение друг к другу, хотя и пытались подавить его. Неожиданное признание Стивена разрушило с таким трудом возведенные барьеры. Но все, что происходило между ними, готовило их к атому моменту. Каждое соприкосновение рук, каждый обмен взглядами, каждый театральный поцелуй, да и настоящий, лишенный какого бы то ни было притворства, – все это служило топливом для разгорающегося пламени. И вот это пламя заполыхало. Их тела прильнули друг к другу, ее груди – к его широкой груди, он подхватил ее спину и бедра. Она обхватила его ногами так, что их лобки оказались друг против друга. Она жадно глотнула воздух, ошеломленная силой своего желания. Конечно, у них с Чарлзом бывали страстные минуты, но ничего сколько нибудь похожего на то, что она ощущала сейчас. Они со Стивеном обменивались жаркими поцелуями, затем, утопая в облаке душистых ароматов, он схватил ее и перевернул так, что оказался наверху. – Я очень хочу тебя, Розалинда, – сказал он хриплым голосом, – если ты сомневаешься, у тебя есть еще время остановить меня. Медово золотой свет, который щедро затоплял сеновал, окружал ореолом его широкие плечи и каштановые волосы. Уж не ангел ли он? Да нет, просто земной возлюбленный. Подняв руку, тыльной стороной она погладила его щеку. – У меня нет никаких сомнений, Стивен. Только сожаление, что мы не сделали этого раньше. Целуя ее шею, он развязал тесемку, стягивающую воротник платья. Расшнуровал корсет, снял рубашку. Затем взял ее обнаженные груди, как большие чаши, в свои руки и стал целовать нежную кожу с таким пылом, что, казалось, от его поцелуев остаются ожоги. Когда его язык коснулся ее соска, она вся напряглась. Когда сосок затвердел и поднялся, Стивен потянул его губами, достаточно сильно, но не причиняя никакой боли. Вскоре ее, вытеснив все мысли, затопило желание. Она сунула руки под его камзол, подняла рубашку и положила ладони на его нагую плоть. При ее прикосновении тугие мускулы его спины заиграли. Погладив ему спину, она сунула одну руку между его ног. Он застонал, затем откинулся, стал целовать ее шею, гладить пылающими руками все ее тело. Схватив юбки, поднял их. Затем сунул руку между ее ног. Она сдержанно вскрикнула. В то время, как он нащупывал своими длинными пальцами увлажнившиеся чувствительные складки, свидетельство ее готовности, она раздвинула ноги, бессознательно выгнула спину. Ее чувственность была так сильно возбуждена, что она едва не ощущала себя распутницей. – Ну пожалуйста, – хрипло произнесла она. – Пожалуйста. Время, которое он потратил, чтобы снять с себя одежду, показалось ей бесконечно долгим, целой вечностью. Она чувствовала себя опустошенной, думая о тех нескольких неделях, что она его знает, и даже о годах, когда она его не знала. |
