Брат Гонифаций, священник Седьмого круга, первосвященник, главный голос от Реалистов в Высшем совете, улыбнулся, но вряд ли можно было назвать улыбкой выражение непроницаемой маски, застывшей на его лице. Сейчас он прикасался к тайне, которая в будущем всколыхнет Высший совет и выведет его из состояния самодовольно благодушия. Это коснется и умеренных с их нерешительностью и компромиссами, и консервативных Реалистов с их ослиным упрямством. Поставленный им эксперимент уже нельзя будет остановить, и пусть тогда брат Фреджерис со своими Умеренными захлебнется от злости собственной слюной, пусть.

Через некоторое время все нормализуется. Брат Джарльз умрет, Бог покарает его. Это послужит поучительным примером простым смертным и недовольным священнослужителям.

Потом Гонифаций на досуге объяснит Высшему совету, насколько необходима свежая информация, полученная при изучении искусственно спровоцированного кризиса.

«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» Обладание властью – ни с чем не сравнимой чувство, но самое лучшее – это воспользоваться ею в поединке с врагом, равном тебе по силе.

Он поправил свою расшитую золотом алую рясу и открыл двери в Палату Совета. В глубине огромной пепельно‑жемчужной комнаты возвышался длинный стол, за которым уже собрались верховные священнослужители, облаченные в роскошные рясы. Лишь одно место, принадлежащее Гонифацию, оставалось незанятым.

Он с удовольствием прошелся вдоль по Палате Совета мимо всех присутствующих. Его самолюбие тешила мысль, что они следят за каждым его шагом в надежде на то, что он вдруг споткнется или оступится. Нервы щекотало чувство, вызванной предположением о том, как бы они тогда набросились на него, подобно изголодавшимся котам, если бы только узнали хотя бы ничтожную частицу его прошлого, которое представлялось ему самому самой жуткой из всех самых мрачных шуток судьбы. Приятно знать это и… забыть!

Это длительное шествие по Палате Совета под критическим взглядом священников давало Гонифацию нечто такое, от чего он не отказался бы и за полдюжины Джарльзов. Это была возможность испить полную чашу власти и славы Иерархи, достойной того, чтобы такой сильный человек, как он, старался сохранить ее на долгие годы. Покоящаяся на тысяче обманов, как и всякое государство, думал Гонифаций, Иерархия, тем не менее, была идеально приспособлена к решению сложнейших проблем человеческого общества.

Временами на брата Гонифация нисходил дар ясновидения. Тогда он видел, как за высокими жемчужно‑серыми стенами Высшего совета кипит жизнь Святилища, и получал удовольствие от ощущения непрекращающейся интеллектуальной работы. Иногда воображение переносило его за пределы Святилища, и взору его представали аккуратные квадраты вспаханной земли вокруг скромных сельских святилищ и великие площади городских автоматизированных соборов во всем их могуществе и блеске. И далее, за голубые океаны, к другим континентам, великолепным тропическим островам… И всюду с огромным удовольствием видел он всемогущество алой мантии, которая пользуется уважением везде – от буддийских монастырей, затерянных в Гималаях, до снежных жилищ отдаленной Антарктики. И повсюду действуют Святилища. И тогда его мысли обращались прямо к небу.

Но не успев проделать и половины пути к небесам, его воображение пустилось в обратное путешествие. Теперь с достигнутой высоты он рассматривал социальную пирамиду Иерархии. Вот первая ступень: огромная масса простолюдинов – бездумных животных, низшего соя общества. Далее – небольшая изолированная прослойка дьяконов. Следом – послушники и рядовые члены двух первых кругов священного братства. Затем ступени начинают резко сужаться, и на каждой из них – люди с определенными интересами и конкретной специализацией. И, наконец, маленький Седьмой круг, обладающий высшими полномочиями. А на верхушке пирамиды – первосвященники и Высший совет.

Хотят ли того другие или нет, подсознательно боясь или страстно желая его власти, но он находится на самой вершине.