Во всем этом, конечно, имелась некая логика. Наверное, путники, у которых не нашлось денег, чтобы заплатить проводнику за услуги выглядели бы подозрительно, если бы вдруг начали сорить золотом. С этими мыслями, которые служили слабым утешением, он вернулся под навес, уселся возле Демайтера и принялся хмуро наблюдать, как сворачивается лагерь.

Вчера вечером Илье казалось, что он попал в людный балаган. Но с утра в лагере остались только те, кто уходил с проводником, а таких набралось всего человек двадцать, включая бесцеремонных охранников, которые поднимали людей, покрикивали и не трогали разве что Демайтера, укрытого магическим покрывалом. Когда из городских ворот показалась Донна, Илья рискнул дотронуться до плеча стражника. В ладонь словно дунули сжатым воздухом, Демайтер пошевелился, пробормотал из-под капюшона: «Ненавижу уроки выживания» и поднялся на ноги, кутаясь в свою волшебную накидку. В обед он поел вместе со всеми — то ли оклемался то ли проголодался, а скорее всего — и то, и другое, но так и продолжал хранить молчание, оставаясь непричастным ко всему, что происходило вокруг.

Путешествовать с проводником оказалось скучно. К обеду все происходящее уже казалось Илье жуткой рутиной. От мира к миру проходы становились все шире, по мере того, как караван пополнялся новыми попутчиками. Из небытия Донна выходила к постоялым дворам и гостиницам, стоявшим на отшибе, или просто в чистое поле, где собирались желающие отправиться в путь, провожатые и встречающие.

Все дороги королевских проводников вели в никуда. Они непременно упирались в лесные чащи или разливы рек, сворачивали в непроходимые болота, обрывались на краю пропастей или убегали к отвесным скалам. Кое-где стояли специальные указатели со знаком пирамиды, чтобы опоздавшие путники имели возможность догнать караван. В других местах, наподобие Вересковой долины, не существовало даже хоженых тропинок.

Донна ехала впереди в крытой повозке, запряженной белоснежной лошадкой. Охранники шагали пешком, пока не пересели на коней, поджидавших их на каком-то постоялом дворе. Рядом с Донной держался крепко сбитый седоголовый мужик со шрамом на шее, Хас-Сеттен замыкал шествие.

Первая заминка случилась часов около семи вечера. Караван непривычно долго тащился по заболоченной пустоши. Донна спрыгнула с повозки, бросила поводья кобылке на спину и в одиночестве прошла вперед добрую сотню шагов, прежде чем перед ней возник знакомый вертикальный глаз, ведущей за грань миров. Когда Илья, инстинктивно пригнувшись, ступил под нависающие своды прохода, зыбкие стены ощетинились длинными иглами изморози. Между ледяными колючками растеклась чернильная мгла, в небе заплясали звезды, изо рта пошел пар, а под ногами заструился промозглый туман. Люди занервничали, тревожно заржали и зафыркали кони, Демайтер вышел из «режима ожидания» и быстро оглянулся из-под капюшона. Но волшебница уже усмирила пространство, выведя встревоженных путников из вечного небытия в дикую ночную прерию с островками деревьев. Метрах в двухстах впереди накатанную дорогу перегораживала туманная стена. И только когда Илья увидел как Донна обернулась к охранникам и изобразила руками крест, стало понятно, что привычный путь и для нее закрыт наглухо.

— Что случилось? — тихо спросил он, уставившись на молочный диск луны и россыпь звезд. В том болотистом краю, откуда они явились, солнце еще только-только опускалось к горизонту.

— Смещение измерений. Дрейф осколков как говорят проводники, — еле слышно откликнулся Демайтер.