|
Илья бормотал все те же ругательства, за которые его когда-то вызывали к директору. Пашин отец кричал что-то такое яростное, что Паша слов не мог разобрать. С трудом повернув голову, он увидел, как Морж прижал его отца к земле, совсем рядом, и бормотал ему на ухо: «Нет, он хочет, чтобы они увидели». Паша с удивлением подумал: «А Морж совсем не дурак». Потом все мысли выветрились из головы, потому что кулак Сергея снова впечатался ему в лицо. Паша сжался, с трудом делая вдох. Он ведь рассчитывал на нечто подобное, но это было слишком… Третий удар был смазанный, слабый – двое незнакомых мужчин с криками оттаскивали рычащего Сергея назад. Небо кружилось так, будто Паша попал не то в «Звездную ночь» Ван Гога, не то в барабан стиральной машины, и он зажмурился.
Когда он снова открыл глаза, голосов вокруг стало еще больше: они возмущенно перекрывали друг друга, и Паша сразу узнал Сергея: – …Я их задержал! Они воры! Я пытался… – Да это же ребенок! – визжала какая-то женщина. Паша слабо улыбнулся. Бесконечную неделю назад, еще в Москве, Илья сказал: «Подростки никому не нравятся». Но он ошибся: почти все, кого они встретили, помогали им. Нормальные взрослые не любят, когда детям причиняют вред, даже если детям уже тринадцать. Паша на то и надеялся, что Сергей выйдет из себя и бросится на него, забыв про людей на террасе, а они прибегут на шум и увидят, какой он на самом деле. Ему было так тепло и уютно, что он не сразу понял, что уже не лежит, а сидит, прижимаясь лицом к истертой оранжевой майке. Сердце под ней колотилось с бешеной скоростью, и Паше захотелось сказать: «Успокойся, все будет хорошо». – Я его засужу. Я… Господи, да где эта скорая, они откуда едут? Я его засужу, – монотонно повторял отец, прижимая к себе его голову. – Я его по судам затаскаю. Даже сейчас он не говорил: «Я ему врежу». Отец всегда решал проблемы цивилизованно, и это было так знакомо, что Паша хрипло, напополам с кашлем, засмеялся. А потом раздался еще один знакомый голос: – Сережа? Паша заерзал, стараясь не опускать голову, иначе кровь из разбитого носа текла быстрее. – Не двигайся. Не шевелись, – отрывисто произнес отец, но он уже повернулся на другой бок и увидел, что старушка наконец дошла к ним от дома. Варя тянула ее за руку и, захлебываясь слезами, бормотала: – Это папа хотел украсть картину, а не они! Он сказал, что будет хранить ее, пока ты не умрешь, а уж тогда продаст! Старушка ее будто не слышала – она смотрела только на сына. – Сережа, да что ты? – растерянно начала она. – Ты… – И кому ты поверишь, мне или им? – процедил Сергей. Он уже взял себя в руки. – Вот, мой шофер тоже пытался их задержать и все подтвердит. Паша замер. У него ужасно болела голова, пересохло во рту, хотелось спать, но он не мог закрыть глаза. Не сейчас. Морж стоял неподалеку и явно не знал, что делать. Сергей сверлил его взглядом, и было ясно: если Морж не скажет то, чего от него ждут, ему конец. Повисло такое молчание, что Паша услышал, как в лесу стрекочут насекомые. – Он врет, – ровным голосом сказал Морж. – Я не хочу, чтоб он со своими деньгами выкрутился, а меня посадили. Я на него давно работаю и делал для него много незаконных вещей, но это… До такого еще не доходило. Он велел мне убить этого человека, а сам хотел избавиться от детей. Я бы не смог, а он… Он смог бы. Сергей медленно повернулся к нему: – Ты ведь понимаешь, что сейчас сказал? Морж не ответил. Он понимал. Гости загалдели, а потом из общего гула выделился один голос – скрипучий, надтреснутый, будто за минуту постаревший на десять лет. |
