Все ахнули в изумлении. Принц Хорджедеф облегченно вздохнул и горделиво улыбнулся. Джеди с почтением посмотрел на фараона и учтиво сказал:

— Ваше величество, я могу заставить его сделать все, что ни пожелаете, и он будет не в силах противиться любой вашей просьбе, но я не хотел бы поступать так с человеком, подобным ему, — одним из самых достойных полководцев Египта и близким другом фараона. И потому задаю вопрос, удовлетворен ли мой господин тем, что ему довелось увидеть?

Царь кивнул:

— О да. Вполне.

Джеди подошел к обессилевшему командующему и тонкими пальцами коснулся его лба, шепча про себя какое-то заклинание. Арбу понемногу стал приходить в себя, его чувства и воля постепенно возвращались к жизни. Наконец он полностью овладел собою. Какое-то время он еще сидел в кресле, поворачивая голову туда-сюда, словно не осознавая, где находится. Взглянув на чародея, командующий вдруг все вспомнил. Его лицо покрылось краской стыда. Поднявшись с кресла и стараясь больше не смотреть на грозного волшебника, Арбу замешкался, споткнулся и упал на мраморные плиты.

Царь улыбнулся и шутливо побранил его:

— Вот как! Шарлатану удалось лишить тебя воли!

Командующий неловко поднялся, поклонился фараону и пробормотал:

— Могущество богов неизмеримо… Велики их чудеса на земле и на небесах…

— Ты сдержал свое слово, благородный человек, — обратился Хуфу к волшебнику. — Но способен ли ты повелевать незримым так же, как разумом земных созданий?

— Истинно так, мой господин, — с достоинством подтвердил Джеди.

Хуфу глубоко задумался, размышляя, какой же вопрос задать чародею. Наконец его лицо озарилось светом снизошедшего откровения.

— Поведай мне, — спросил он, — кому из моего потомства суждено занять трон египетских царей? Кто продолжит дело мое?

В то же мгновение мага почему-то обуяла непонятная тревога. Фараон понял, что его беспокоило.

— Дарую тебе полную свободу, — сказал он, — и уверяю, что бы ты ни промолвил, тебя не станут наказывать за правду.

Джеди многозначительно глянул на лицо своего повелителя, затем в страстной молитве воздел руки к звездным небесам. Все стояли молча, не двигаясь и не разговаривая, со страхом ожидая, что изречет пророк. Когда же маг обратил свой взор на царя, его сыновей и придворных, в свете луны и светильников все увидели, как побледнело его лицо. Он казался растерянным. Все насторожились. Ощущение было такое, что приближалось неотвратимое зло.

Принц Хафра, не выдержав, в нетерпении спросил:

— Почему ты молчишь? Ведь фараон обещал не причинять тебе вреда.

Чародей повернулся к царю:

— Ваше величество, после вашего ухода… никто из вашего потомства… не сядет на трон Египта…

Его слова сокрушили собравшихся, подобно тому, как буря крушит вековое дерево. Все смотрели на Джеди злобными глазами. Фараон нахмурился. Взгляд его был как у льва, обезумевшего от ярости. Принц Хафра поджал губы. Его лицо исказилось в гримасе страдания.

Стараясь смягчить потрясение от своего пророчества, чародей добавил:

— Но вы, мой господин, будете править в спокойствии и безопасности до самого конца своей долгой и счастливой жизни.

Фараон передернул плечами, затем сдавленно сказал:

— Усилия того, кто трудится лишь для себя, пропадут без следа. Перестань, наконец, утешать меня и просто скажи, известно ли тебе, кого боги уже избрали наследником египетского трона?

— Да, — ответил Джеди, — известно. Это новорожденный младенец, появившийся на свет сегодня утром.

— Кто его родители?

— Его отец — Монра, верховный жрец храма бога Ра в городе Он.