|
Коли уж дошло до того, что его христианнейшее величество особым эдиктом запретил при дворе не только чересчур смелые вырезы платьев, но даже и наряды, чрезмерно narchb`~yhe фигуру, дабы, как он выражался, «не поощрять откровенных приглашений к сладострастию и избыточной вольности нравов»… Собственно говоря, насколько уяснил д'Артаньян, прислушиваясь к разговорам, неудовольствие здесь вызывало, конечно же, не стремление королевы найти маленькие любовные радости на стороне, а то, что она для этих целей выбрала не кого-то из славных французских дворян, а заезжего англичанина, традиционного врага Страны Лилий. С этой точки зрения предыдущая королева Мария Медичи, даром что итальянка, показывала себя французской патриоткой — если, конечно, не считать презренного Кончини… Нужно отметить — быть может, с прискорбием, — что д'Артаньян уже не шарахался так от этих разговоров, как это имело место в особняке де Тревиля. Он уже перестал ждать, что вот-вот ворвется королевская стража и поволочет всех присутствующих в Бастилию. Начал понемногу привыкать, что столичные пересуды чрезвычайно вольны и, что немаловажно, караются колесованием или Бастилией в исключительно редких случаях… Когда лакей провел его в кабинет капитана, он увидел перед собой мужчину тридцати с лишним лет, чуть располневшего, с румяным лицом, не лишенным известного лукавства, — и буквально сразу же по выговору опознал в нем уроженца Пикардии. — Прошу вас, садитесь, шевалье, — предложил де Кавуа с той чуточку отстраненной вежливостью, что служит признаком человека безусловно светского. — Итак, вы — д'Артаньян… из Беарна. Подобно многим провинциалам вы… да что там, и ваш покорный слуга в том числе, пустились в Париж за фортуной… Мне следовало бы поинтересоваться вашими рекомендательными письмами, но я слышал, что вы их утратили при странных обстоятельствах… — Ваша милость! — воскликнул д'Артаньян в непритворном удивлении. — Неужели слухи о злоключениях ничем не примечательного дворянина докатились и до Парижа?! — Его высокопреосвященство кардинал обязан знать все, что творится в стране, — сказал де Кавуа уклончиво. — А следовательно, и его слуги обязаны не ударить в грязь лицом… Итак, вас угораздило столкнуться с этими головорезами Атосом и Портосом… — И, между прочим, даже остаться победителем в поединке! — заявил д'Артаньян, гордо подняв голову. — Да, и это мне известно… Вы, часом, не пытались ли найти на них управу у господина де Тревиля? — Господин капитан, вы, честное слово, ясновидец, — сказал д'Артаньян, заметно поскучнев. — Как раз пытался, но… В общем, мои надежды оказались напрасны. — Этого следовало ожидать, д'Артаньян. Мушкетеры короля, начиная с их капитана, — тесно спаянная компания, кое в чем подобная, увы, алжирским пиратам… Человеку со стороны нечего искать справедливости там, где ущемлены их интересы. — Я это уже понял, — сказал д'Артаньян. — Ну что же, у меня остается ещё шпага, с которой вышеупомянутые господа уже знакомы… И я знаю, где их искать… — Послушайте моего совета, молодой человек, — серьезно сказал де Кавуа. |
