– В тот день я возвращался домой от друга. Он, знаете ли, болеет, и я возил ему лекарства. У самого с деньгами был страшный напряг, но я занял и купил ему лекарства. Понимаете?

– Да, – кивнул Купцов. – А как зовут вашего друга?

– Э э… Янчев. Он очень талантливый художник.

– А имя отчество?

Имя Антон вспомнить не мог. Фамилию вспомнил потому, что она была на "я" и располагалась, соответственно, на последней странице записной книжки. Он уже обзвонил всех и почти отчаялся, но на последней странице наткнулся на Янчева, и тот сказал: приезжай, водкой напою… Фамилию Антон вспомнил, но имя вспомнить не мог: то ли Толя, то ли Виталя…

– Имя? – переспросил он, оттягивая ответ.

– Имя, – подтвердил Купцов.

– Вы знаете что? Он любит, когда его по фамилии зовут… Янчев и Янчев… и все.

– И все, – повторил Купцов. – И все… Понятно.

Было совершенно очевидно, что Старостин врет. Но пока Купцов просто отметил этот факт и не стал «наезжать» на Антона.

– Хорошо, – сказал он. – А номер телефона Янчева?

– Тут, видите ли, какая беда – у меня украли записную книжку. Вытащили из кармана вместе с бумажником.

– Да, – сказал Купцов, – карманников сейчас в городе, как собак нерезаных.

– Вот вот, – легко согласился Старостин. – На ходу подметки режут, а милиция не реагирует…

– А вы заявление подавали?

– Нет, бессмысленно. Все равно ничего не найдут. Верно?

– Ну почему же? – сказал Купцов. Он был более чем уверен, что записную книжку у Антона никто не крал. У карманников хороший нюх на деньги, и в карман к Антону, скорее всего, никто не полезет… Если записная книжка и пропала, то по вине самого хозяина – потерял по пьяни. – Ну почему же? – сказал Купцов. – Случается, находят… Ну хорошо, а что дальше то было? Ваша помощь больному товарищу – благородный поступок, но нас интересует ваш контакт с вероятным преступником.

***

Развести Нюшку на жалость не удалось. Она растопырилась, разоралась, стерва такая, что он ей молодость испортил, что ребенка у нее не будет из за неудачного аборта. А аборт она сделала по его, Антонову, настоянию… И про то, что все таки когда нибудь в ее жизни появится еще настоящий человек. А он, посмеиваясь, спросил, каким же должен быть этот настоящий. Вроде капитана Грея, что ли, под алыми парусами?

А она сказала, что нет, не капитан Грей. Но такой же проницательный, умный, НАСТОЯЩИЙ… а отнюдь не ничтожество в засаленной футболке. Тогда он сказал, что попрекать человека одеждой – неинтеллигентно. Это капитан Грей может ходить в бархатном камзоле и белоснежном шарфике, а она сказала – при чем, мол, здесь белоснежный шарфик… а вот, дескать, шейный платок… и все такое. Да Антон и сам когда то шейный платочек носил. Как раз тогда они и познакомились… Платочек ей, сучке, шейный подавай!

Она еще какую то ахинею несла, но он уже не слушал. Уже понял, что подловить Нюшку не удастся, и просто спросил денег. Якобы в долг. А эта сучка растопырилась, кинула ему стольник, как нищему, и ушла… Ай яй яй, какие мы крутые! Вали, вали, у меня на тебя подъемным краном не поднять… Чао! Платочек, понимаешь…

***

– Вы понимаете, как это оскорбительно, Леонид Николаич? Я же просил в долг. Всего лишь в долг! Я долги всегда отдаю… это мой принцип, в конце то концов. А она швырнула мне этот стольник, как подачку, наговорила гадостей и ушла. Я был просто в шоке. Вы меня понимаете?

– Дальше, – сказал Купцов, игнорируя вопрос.