— Привет.

Игорь мгновенно успокоился. Все по-прежнему. Все в порядке. Она существует в этом лабиринте.

— Привет. Что?

Она не спрашивала «Что случилось?», не выражала удивления по поводу его звонка, не напоминала, мол «Договаривались же! Что такое ужасное могло произойти, чтобы нарушать договоренности?». Игорь понял, что благодарен за это. Очень благодарен.

— Привет. Тут такое! Надо срочно встретится, обсудить кое-что.

— Не надо. Обсудить можно и так. По телефону.

— Ты совсем не хочешь меня видеть? — Игорь ощетинился больше из-за её спокойно-делового тона, чем, обижаясь на смысл сказанного.

— Просто мне некогда. Встретится сегодня я не смогу.

— А что же ты делаешь?! — Игорь и сам испугался бесконтрольности этих язвительно-насмешливых интонаций. Они появлялись, как бы, вне зависимости от самого Игоря.

— Вадим попросил помочь, — все так же спокойно ответила Вера.

— Ладно, ладно, извини, — Игорь заставил себя подавить поднимающуюся волну негодования, — Я тебе верю. И потом, ты не обязана отчитываться… Тем более теперь. Теперь ты вообще можешь делать все, что хочешь.

Игорь подождал опровержения последнему предложению, не дождался, понял, что теряет Веру. Теряет совсем, навсегда.

— К черту, все это, Вера, — заговорил Игорь спустя целую вечность ощущений, — Я пытаюсь пробиться сквозь броню твоего отчуждения… Мне больно…

— Ей тоже.

— Кому?

— Броне. Ты слишком сильно об неё бьешься. Игорь, я тоже не железная. Оба мы очень тяжело переживаем этот разрыв. Может, не стоит усугублять положение? Звонить, видеться, делиться чем-то… Ворошить… Зачем?

— А с кем мне еще делиться? — с искренним недоумением закоренелого эгоиста поинтересовался Игорь и тут же решил исправиться, — Речь ведь идет о нашем с тобой общем деле. О Вась-Васе есть новости.

— Говорят, время лечит. Давай лечиться, Игорь, — будто не расслышав, с прежними нотками отчужденного трагизма проговорила Вера, потом, видимо, осознав, оживилась, — О Вась-Васе? Что?

— Можно говорить?

— Быстро учишься. Можно говорить всё.

Вера, судя по интонациям, грустно улыбнулась. Кажется даже искренне. Искренне грустно и искренне улыбнулась. Игорь сидел на корточках возле телефонного аппарата и, закрыв глаза, пытался представлять лицо Веры. Уголки губ чуть приподняты, брови слегка приподняты. Загадочная недоулыбка.

— Я слушаю тебя!

— То ограбление действительно подстроили Орлики.

— Как мы и предполагали… Орлик он или Орлик она?

— Оба. В качестве исполнителей наняли Стаса и его знакомых. Стас признался. В подробностях все мне изложил…

— Наличие доказательств и живых свидетелей — это хорошо…Очень ценная информация, Игорь. Спасибо.

И снова Вера показалась невыносимо чужой.

— Это еще не все. Я знаю, зачем Орликам это было нужно.

— Ну? — как ни старалась, Вера не смогла скрыть своей крайней заинтересованности.

— Потому что они намерены выкупить у Громового его долю фирмы и хотят, чтобы стоила она как можно меньше…

— Откуда информация?

— От Стаса. Он, после того, как в подстроенном налете участвовал, так за свою шкуру испереживался, что решил прояснить ситуацию досконально …

— А чем думал, когда соглашался изображать грабителя?

— Ему Миленок золотые горы наобещал, идеями о патриотическом долге напичкал.