Со мной явно что-то серьезное.

Я делаю несколько шагов к двери, но у меня подгибаются ноги. Может, чуть-чуть отдохнуть и попробовать еще раз?

Пол в мужском туалете – самая неподходящая в мире поверхность, чтобы сидеть. Но эй, зато она рядом. Я соскальзываю по кафелю вниз, и моя задница стукается об пол.

– Каннинг? – На пороге туалета появляется Дэнтон. – Эй, ты в порядке?

Не особенно, нет. Он задает этот вопрос несколько раз, как будто я могу передумать и ответить, что все хорошо. Я перестаю его слушать.

К счастью, вскоре этот придурок уходит, и я, пытаясь прийти в себя, закрываю глаза.

Но тишина длится недостаточно долго. Дэнтон приходит обратно – я слышу его мерзкий голос. И теперь с ним еще и наш босс Билл. Их голоса перемешиваются. Я не могу слушать внимательно – слишком устал.

– Ты нашел его прямо здесь?

– Да. Думаете, он на наркотиках?

– Ты серьезно?

Кто-то дотрагивается до меня, и мне это не нравится.

– У него температура, Дэнтон. Высокая. Побудь с ним, а я принесу список его контактов. У тебя есть телефон?

– Да.

Наступает блаженная тишина. Но через минуту голоса возвращаются.

– Тут написано, что в экстренных случаях следует звонить… Райану Весли? Надо же. – Билл смеется. – Полная тезка того феноменального форварда-новичка.

Я засыпаю…

– Вы не поверите, куда я попал, – скрипит голос Дэнтона. – На коммутатор «Торонто». Мне что, на самом деле попросить их найти Райана Весли?

– Этот номер был в списке контактов. Так что, видимо, да.

Я успеваю подумать: прости меня, Вес, а потом теряю сознание.

В самом начале утренней тренировки Блейк, прихрамывая, уходит с площадки вместе с командным врачом. Увидев, что он держится за колено, я ощущаю тревожный укол. После вчерашней игры он долго сидел в раздевалке, приложив к ноге лед, но сегодня заверил меня, что все зашибись. Сказал, что дала о себе знать старая травма, и что на всякий случай ему сделали рентген с ультразвуком, но ничего не нашли.

Я заставляю себя сосредоточиться на тренировке, но прежде молю небеса, чтобы у Блейка все обошлось. Уходя, он, судя по виду, не страдал особенно сильно, но кто его разберет. Хоккеисты – супервыносливые ублюдки. Они и с открытым переломом ноги будут клясться, что с ними все хорошо.

Думаю, то же самое распространяется и на тренеров, потому что Джейми перенес свое недомогание не менее стойко. Когда я вернулся домой и нашел его в нашей постели, он простонал из-под подушки, что у него впервые такая мигрень. Всю ночь он ворочался и крутился, но утром, когда я проснулся, его уже не было, так что я сделал вывод, что с мигренью покончено. Надеюсь, что она и правда прошла. Я очень хотел позависать с ним вчера и твердо намерен сделать это сегодня.

Как только свисток объявляет о конце тренировки, я чешу в душ, потом одеваюсь и выдвигаюсь на поиски Блейка. Он оказывается в кабинете физиотерапии. Лежит на длинном железном столе, левая нога на подпорке, на колене – пачка со льдом.

– Что говорят? – спрашиваю я озабоченно.

Блейк несчастно кривится.

– Отправляют на МРТ.

Черт.

– Внутренняя или кресты? – Я очень надеюсь услышать «ни то, ни другое», но Блейк еще больше мрачнеет.

– Кресты. Вряд ли разрыв. В худшем случае растяжение, но я все равно выпадаю на какое-то время. От двух недель до шести.

Черт в квадрате. Потеря Блейка – даже на пару недель – станет для нас серьезным ударом. Он один из самых забивных игроков.