Мы вышли на Второй уровень. Анквилла повел меня к березовой рощице. Что удивительно в имата — повсюду сохранены нетронутые природные островки. Биологи мне уже объясняли, что это необходимо для какого-то там равновесия… но это еще и приятно. Здесь нет вылизанных скверов и стриженных газонов. Есть сады, но не так много — на каждом Уровне хотя бы несколько совершенно нетронутых биотопов, разве что тропинки там проложены, да животные и птицы зимой подкармливаются.

Мы пошли по тенистой тропинке среди белых стволов.

— Так когда ты примешь имя?

— Церемония назначена через неделю. Нико сказал, что еще подумает.

— А чем ты вообще дальше собираешься заниматься?

— Даже не думал пока… ну наверное, учиться мне надо. Я ведь ничего не знаю. А потом решу… Чтобы приносить пользу обществу, пока поработаю, как дети, где-нибудь на производстве или в оранжерее.

— Слушай, Клаус. Тебе надо быть агентом хальтаяты, — рубанул Анквилла. Я уставился на него.

— Ты хороший детектив, — развил он свою мысль, — правда, хороший. Не сомневайся. Я помню тебя по тому делу. Никак не ожидал, что ты зайдешь так далеко! Ну а твое поведение в плену? Знаешь, хоть ты мне и внук, но… Выше всяких похвал. Ты понял, что от тебя требуется, и мы все разыграли как по нотам. И Нико спас. Вышел из ситуации без потерь! В общем, Клаус, нам очень нужны такие агенты — энергичные, умные, дельные. На вес золота! Ну и подумай сам: а что ты еще-то в жизни хотел делать?

Я подумал. И в самом деле — что?

Я ведь о чем-то таком и мечтал в юности. Пока не выяснилось, что работа частного детектива — скучная рутина, по большей части бесполезная и противная. А о работе в полиции лучше и вовсе не говорить.

Мы вышли на просвет. Звонко чирикали птицы в ветвях, шумел ветерок. Анквилла поставил ногу на покосившийся, заросший мхом древесный ствол. Я бездумно оторвал полоску бересты от дерева.

— Ты, наверное, прав, дед, — неожиданно для себя согласился я, — собственно, чего-то такого я и хотел.

Быть агентом. Спасать мир? Да, спасать мир. Вести сложную, запутанную игру, разгадывать тайны, размышлять, но если надо — рисковать жизнью, стрелять, бегать, прыгать из окна…

— Тебе нужно обучение, конечно, — пробурчал Анквилла, — ятихири. И вообще…

— Какая у тебя ступень? — поинтересовался я.

— Седьмая. Но у меня было достаточно времени. И раньше мы не работали так интенсивно.

— Седьмая ступень! Нехило. Много в мире таких?

— Сейчас — трое, а выше пока нет никого. Лет двадцать назад жил в Тибете один отшельник… у него была девятая. Вообще начиная с восьмой можно делать карьеру чудотворца. У Инки, светлая ему память, была восьмая. Он был такой единственный в мире.

— А что с ним случилось?

— Он умер тридцать лет назад. Он ведь уже очень старый был, Клаус. За двести перевалило. Но давай о тебе. Видишь ли, Клаус… никто, конечно, не может тебя заставить. Решение будешь принимать ты сам. Можешь вообще не работать в разведке, можешь заняться чем-то другим… Но ты нужен уже сейчас. Для работы внутри ОПБ. Мы вскрыли их в Германии, там самая явная ниточка. А я уже спалён. Кто-то должен понять, откуда это все идет! Так что… через неделю ты примешь имя, принесешь клятву хальтаяты… и я надеюсь, что мы уже начнем работать.

Опаньки! Я еще и не думал об этой клятве…

Готов ли я стать хальту? Да кто его знает. На самом деле все это слишком сложно. Не могу сказать, что полностью убежден в правоте Анквиллы.