— Скажите, Оттерсбах, вам не представляется странным кое-что? Институт работает два года, выявлено уже более тысячи потенциальных паралюдей. И до сих пор ваши соплеменники ни на кого из них не попытались выйти.

— Нет, мне не представляется это странным, герр Майер, — вежливо ответил я, — насколько я знаю, агентов среди паралюдей очень немного, ведь и самих паралюдей очень мало. В Германии действуют два, может быть, три агента. И скорее всего, они не во Франкфурте.

— Ну хорошо, работайте. И готовьтесь к рандеву в четверг.

Этой встречи я добивался полтора года.

Не то, чтобы время это прошло даром. Мы сумели выяснить многое, и некоторая доля моего участия в этом была. Например, мы узнали, что ОПБ в наибольшей степени европейская организация, ее филиал есть в США, но вторичный; другие страны почти не охвачены ОПБ. Вывод о ее всемирном характере был преждевременным. Я знаю главу ОПБ, многих людей в иерархии; но правда в том, что финансируют и поддерживают организацию люди, вовсе не состоящие в ней. Сами агенты ОПБ — в сущности, марионетки, а выяснить нужно, кто дергает за ниточки, и кто в итоге содержит этот забавный кукольный театр.

Пьер Барт — нейтрально-европейское имя. Не обязательно франкоязычное — Пьером могли назвать и немца, и уж тем более, немецкого швейцарца (пусть и просится тут более логичное Петер). И даже голландца в принципе. Барт — тоже, откуда угодно может происходить человек с таким именем. Вначале я предположил, что он швейцарец.

Но Барт оказался австрийцем. С некоторой все-таки долей французской крови — по бабушке. Перед встречей я изучил его биографию. Ничего особенного. В целом.

Но сейчас это не так важно. Важно то, что Барт по сравнению даже с Майером — не такой уж мелочью — очень крупная рыба, фактически, он на самом верху ОПБ, хотя пост представляется не таким уж значительным — заместитель координатора европейского филиала. Выше него только сам шеф, которого я видел однажды на приеме в Лозанне, но представлен ему так и не был; надутый итальянский индюк по фамилии Моретти.

— Вы что-то волнуетесь, как девственница перед первой ночью, — бросил Майер. Я внутренне содрогнулся от его солдафонской тупости, но натянул вежливую улыбку.

О Энлиль, откуда берутся в наше время настолько тупые, непроходимо тупые и грубые люди? Пусть это урку, но ведь он закончил медицинский факультет, он как-то сделал карьеру…

Впрочем, с вышестоящими вести себя он умеет — это с нами, подчиненными, можно не церемониться.

Я рассеянно окинул взглядом японский ресторан. Понаблюдал за золотой рыбкой, снующей среди водорослей в аквариуме.

— Что-то не несут нам заказ… конечно, герр Майер, все-таки встреча важная для нас, не так ли?

— Не волнуйтесь, трахать он вас не будет, у него стандартная ориентация.

А может, Майер до сих пор видит во мне беспомощного парня в наручниках, который когда-то был в его власти? И никак не может понять, что то время закончилось?

Барта я узнал издали. Хотя он мало напоминал себя на фото и видео — в жизни видный ОПБ-шник оказался приятнее. Чем-то похож на американца — раскованной открытой улыбкой, высоким ростом? Барт был одет неброско и дорого, в синие тона, подходящие к его темно-каштановой шевелюре. Рукопожатие Барта оказалось в меру крепким и располагающим.

Японочка-официантка подскочила к нам. Барт сделал заказ. Затем, улыбаясь, взглянул на меня.

— Значит, вы и есть тот самый Клаус… ничего, что я так неофициально? Тот самый Оттерсбах, который побывал в самом логове противника и остался на стороне человечества?

— Перебежал, — уточнил зачем-то Майер.