— У меня нет всех фактов, — возразил Флеминг. — В чем же все-таки проблема Нормана?

— У него опасное наследие, — уклончиво ответил Нигрел. — Его предки сплошь теологи и математики. Его разум... слишком уж рационален. Что же касается проблемы... Ну, Пилат задал тот же вопрос три тысячи лет назад, и насколько я знаю, ответ до сих пор не получен. Этот вопрос кроется за всеми исследованиями с тех пор, как возникла наука. Но никогда до настоящего времени ответ не был таким фатальным. Вопрос Нормана очень прост: «Что есть истина?»

Наступила пауза. Затем Нигрел продолжил:

— Норман не сформулировал его даже мысленно, он даже не понял, что задал этот вопрос. Но мы-то знаем, потому что мы можем легко войти в его сознание. Норман обнаружил, что на этот вопрос не существует ответа, и его проблема кроется в том, что теперь он постепенно выходит из гипнотического состояния. До сих пор у него были лишь кратковременные вспышки осознания. Доли секунды рационального мышления. И это было уже достаточно плохо для него. Он услышал и увидел Город таким, как он...

Наступила еще одна пауза. Мысли Флеминга застыли, как замороженные.

— Это единственная проблема, которую мы не можем решить при помощи гипноза, — продолжал Нигрел. — Мы уже пробовали. Но все бесполезно. Норман оказался удивительно редким человеком, человеком, ищущим истину.

— Он ищет истину, — медленно проговорил Флеминг. — Но... что его заставляет... искать?

Его мысли промчались по сознанию Нигрела, кремень ударил о сталь и высек искру.

Три недели спустя психолог объявил Нормана исцеленным, и тот немедленно женился на Мие. Держась за руки, они подошли к Пятому Монументу.

— Как ты понимаешь, это продлится долго... — сказал Норман.

— Я пойду с тобой, — ответила Мия, — куда угодно.

— Ну, это будет еще не завтра. Я шел неправильным путем. Напрасно пытаться пробиться через Барьер! Нет! Это все равно, что голыми руками бороться с лесным пожаром. Барьер — результат естественных физических законов. Не секрет, как он был создан. Но вот как его уничтожить — совершенно иное дело.

— Говорят, что его невозможно уничтожить, — возразила Мия. — Говорят, что однажды наступит день, когда он исчезнет сам.

— Когда? Я не хочу ждать этого. Мне могут потребоваться годы, потому что придется изучать, как использовать мое новое оружие... годы исследований, исследований и практики. Но у меня есть цель.

— Но ты же не сможешь быстро стать опытным ядерным физиком, — здраво сказала Мия.

Норман рассмеялся и обнял ее за плечи.

— Я этого и не ожидаю. Но кто-то должен начать первым. Сначала мне нужно учиться и стать просто хорошим физиком. Эрлик, Пастер, Кюри — у всех них был стимул, мотивация. У меня теперь тоже есть. Я знаю, чего хочу. Я хочу выйти наружу.

— Билл, но если ты потерпишь неудачу...

— О, сначала наверняка будут неудачи. Много неудач. Но в конце я добьюсь своего. Потому что я знаю, чего хочу!

Мия прижалась к нему, и они оба замолчали, глядя вниз на тихий и такой дружелюбный Город. Я могу потерпеть его какое-то время, подумал Норман. Особенно с Мией. Теперь, когда психолог избавил меня от проблемы, я могу успокоиться, чтобы работать...

А над ними пульсации нежного света толчками стремились из огромного шара на вершине Монумента.