Глава III

Ограбление

Сливки попали Оуэну прямо в лицо. Кувшин разбился о стену за его спиной, и осколки упали на ковер. Доктор Краффт безмятежно покачал седой головой и продолжал потягивать кофе. Ничто не могло возмутить доктора Краффта.

Дрожащей рукой Оуэн вытер сливки с лица. Что он мог сделать, как только снова обрел способность видеть, — спорный вопрос. Теперь он считает, что выбил бы дяде зубы первой попавшейся под руку тарелкой. Но тогда у него не было на это времени. Потому что сердечный смех дяди Эдмунда заглушил гул ярости в ушах Оуэна. Захрустела бумага.

— Смотри сюда, ты, малолетний дуралей! — закричал дядя Эдмунд. — Вытри сливки со своей глупой морды и посмотри на это!

И он снова засмеялся, так радостно, так искренне, что сердце Питера Оуэна опустилось, как гирька весов.

«Это» было договором. Вообще, если быть точным, — договором, по которому Клэр получала права на роль леди Пантагрюэль. Дядя Эдмунд махал им перед измазанным сливками носом Оуэна, как сочным куском мяса перед собакой.

— Возможно, тебе, неблагодарному болвану, станет интересно, — сказал дядя Эдмунд язвительным тоном, — что этим утром я получил письмо из «Метро», где они наотрез отказались увеличивать сумму, предлагаемую ими за «Леди Пантагрюэль». Ты понимаешь, что это значит? О, нет, конечно же, нет! С чего бы ты вдруг понял? Для этого же требуется ум трехлетнего ребенка, так что, разумеется, нет!

Дядя Эдмунд сильно ударил по столу, заставив посуду затанцевать. Доктор Краффт предусмотрительно поднял свою чашку.

— А я тебе скажу, что это значит! — проорал дядя Эдмунд. — Предложение мисс Бишоп было самым лучшим из всех, что я получил. Ты знаешь это. Сам видел. Поскольку роешься в моей личной корреспонденции... — Это было самым нечестным, слезно подумал Оуэн, — ...нагло читаешь мои письма, — продолжал бушевать дядя Эдмунд, — и пронюхал, каким было наилучшее предложение. Затем увидел, что мисс Бишоп перекрыла его. Отлично! Небольшая верность семье — это все, что я прошу. Верность своей плоти и крови и руке, что кормит тебя. Скажешь, это слишком много? Да, думаю, для такой жабы, как ты, это и вправду много. Так что! — Дядя Эдмунд снова атаковал стол. — Когда ты ворвался сюда, как бешеный тигр, я уже намеревался попросить тебя позвонить мисс Бишоп. Я передумал. Мне нужны деньги, и кому лучше тебя об этом знать, ты, подлый шпион? Если «Метро» не предложит больше, у меня не будет другого выхода. Я поддерживаю твою жизнь в роскоши, а роскошь стоит денег. Я — нищий. Меня обложили со всех сторон! — Дядя Эдмунд свирепо посмотрел на спокойное, погруженное в мысли лицо доктора Краффта, наполовину скрытое чашкой кофе. — Меня обложили со всех сторон! — закипая от этого зрелища, проревел дядя. — Я собирался принять предложение этой мегеры. Слышишь меня, Питер? Если бы не твои оскорбления, я бы осуществил твое желание!

— Дядя Эдмунд... — начал Оуэн. — Дядя Эдмунд, я...

Звук рвущейся бумаги прервал его. Яростно улыбаясь, дядя Эдмунд порвал договор пополам. Сложив обе половины вместе, он разорвал их еще. Четвертованный договор спланировал в тарелку. Дядя Эдмунд взял чашку с недопитым кофе и вылил ее содержимое на клочки бумаги.

— Вот! — прокричал он. — Вот! Можешь теперь сожалеть! Слишком поздно, мой пронырливый юный друг, слишком поздно! Пошел прочь! Сию секунду! Долой с моих глаз! Если не соберешься и не исчезнешь через пятнадцать секунд, я сделаю так, что этот бестолковый начальник полиции посадит тебя за решетку. Пошел вон отсюда!

И Оуэн ушел.

Торопливо выходя из комнаты, он услышал голос доктора Краффта.

— Сегодня ночью мне приснился такой интересный сон.