По экрану проплыла дрожащая зеленая линия, означающая, что Лоусон воздержался от удара по манекену полицейского.

Три дня спустя Лоусон бросил в водохранилище фенилтиомочевину, причем сделал это в поле зрения одного из охранных телеобъективов, установленных по периметру водохранилища, и сначала подержал бутылку с этикеткой, чтобы ни у кого не было никаких сомнений. После чего весело засмеялся и ушел.

— Мне нужна защита от тяги к убийству, — сказал Фергюсон психиатру БСЛД. — Вероятно, тут какая-то параноидальная основа. Этот клиент будит во мне мерзавца.

— Будит в вас мерзавца? — переспросил психиатр. — И как же именно?

Фергюсон рассказал ему все.

— Таким образом, у него ничего нет, — закончил он. — Даже невроза, насколько мне известно. Но меня тревожит этот парень. Он берет двадцать два страховых полиса, и... я уже боюсь, что могу начать чувствовать позже.

— Вы просто отождествляете себя с БСЛД. Думаю, мы можем избавиться от этого. Сублимированием или чем-то подобным. Главное — удалить причину. От одного глотка еще не становятся алкоголиками. Мы проведем вас через специальную подпрограмму, Фергюсон.

— Я все время думаю о зрелых гориллах. Для меня было бы хорошей терапией поехать на охоту и пострелять самцов горилл. Хотя я не уверен. Это ведь может привести к клаустрофобии или агорафобии. Я имею в виду страх перед открытым пространством, а не страх перед толпой. Тогда мне нужно провести какое-то время в одном из тех маленьких строений, которые предсказывают погоду. А как насчет обитой войлоком палаты, стены которой то сжимаются, то раздвигаются?

— А как насчет успокоительного? — вмешался психиатр. — Проблема с такими, как вы, в том, что вы видите простую заусеницу и тут же начинаете думать, что это серьезный психоз. Мелкие проблемки обычно автоматически исправляются сами собой. Мы храним полные карты всех штатных работников и знаем о вас гораздо больше, чем вы думаете. С вами все в порядке. Но, только чтобы осчастливить вас, мы пройдем через подпрограмму и удостоверимся, что вы не оборотень... хотя, если бы вы не были приспособляемым, то не добились бы таких успехов на службе.

— А что делать с Лоусоном? — печально спросил Фергюсон.

Разумеется, о нем уже позаботились. Разумеется, БСЛД вызвало Лоусона для повторной проверки. Он прибыл весьма охотно, очевидно, подавив легкое удивление. В Фергюсоне окончательно окрепло убеждение, что психиатры ничего не обнаружат. Все прежние приступы растерянности и страха объединились, чтобы подсказать ему, что кем бы Лоусон ни являлся, он явно был неподвластен точным инструментам БСЛД. Единственный способ обнаружить его отклонение от нормы состоял в том, чтобы скорректировать эффект, который он оказывал на другие объекты — именно так заподозрили в свое время существование Плутона, прежде чем обнаружили его на практике.

Но психологическая схема Лоусона показала отсутствие экстремальных отклонений от нормальности.

Он скрыл высокую сопротивляемость, но так поступают и многие другие. Повторной обработкой пентоталом натрия не удалось сломать все его барьеры — что тоже не было таким уж незнакомым явлением. Он лежал на кушетке, введенный в транс специальными препаратами, но его ответы на вопросы совершенно не удовлетворяли Фергюсона.

— Как вы себя чувствовали, когда бросили фенилтиомочевину в водохранилище? — спросили его.

— Я чувствовал себя хорошо, — ответил Лоусон.

— Но вы же помните, мы вроде бы договорились, что вы не будете бросать фенилтиомочевину в водохранилище?

Молчание.