Но придет и что-то хорошее. В памяти останутся только добрые моменты о тех, кого с нами уже нет. Перед глазами будут мелькать только те моменты, которые ты захотел бы снова пережить. Даже прошлые обиды будут казаться такой глупостью...

 Терять семью, друзей, да кого угодно — это страшно до дрожи в коленях. Даже мысль о подобном сковывает сердце и перехватывает дыхание. Но мы не всегда властны над нашей собственной жизнью.

 Нам остаётся только помнить о тех, кто ушел прежде нас и нести память о них до самого конца. Ведь пока есть те, кто помнит нас, то мы продолжаем жить.

 Возможно, Кристина уловила отголосок той боли, что и я пережил в прошлой жизни. Быть может, она увидела отражение самой себя и тех мучений, что ей когда-то пришлось пережить. Иначе на то, почему она резко замолчала, я так и не нашел ответа.

 — Ты спрашивал, чего от меня ожидать, не так ли? — отвернулась она, обняв себя за плечи, словно пытаясь унять дрожь.

 — Да, — прохрипел я, проморгавшись, чтобы унять грохочущее эхо от стука сердца в ушах.

 — Я твой классный руководитель. Им меня и считай. Я буду исполнять свой профессиональный долг до самого конца, как бы я не относилась к тебе и твоему роду. Пока ты студент «Куба» я не наврежу тебе и не совершу ничего неправомерного ни по отношению к тебе, ни к твоим близким. Я вряд ли смогу когда-то простить тебя, как и род Ливен, но я не стану вымещать личную ненависть, пока ты в стенах академии. Я понятно изъясняюсь? — спросила Рубцова, смотря в сторону выходящего на улицу окна.

 Я же смотрел на ее одинокую спину, что, казалось, могла вот-вот сломаться под невидимым грузом, но, сжав костяшки до тихого хруста, всё же ответил.

 — Предельно.

 — А теперь прошу вас покинуть учительскую, господин Марк, — устало прошептала Кристина.

 И я подчинился этому не сколько приказу, сколько просьбе.

 Нам многое требовалось обдумать после произошедшего разговора.

 Закрыв за собой дверь, я тихо выругался, не зная, отчего мне стало так паршиво.

 От того, что я не получил в виде Рубцовой возможного союзника, или... от чего-то ещё?

 Так и не поняв, что со мной происходит, я направился по ставшему каким-то мрачным коридору главного корпуса в сторону своей комнаты...

Глава 21

Путь до своей комнаты я совершенно не запомнил, пребывал в каких-то пространных размышлениях на около философские темы.

 Какой-то налет то ли меланхолии, то ли бурный поток не самых приятных воспоминаний об ушедших товарищах, друзьях и семье не давали мне покоя, раз за разом предоставляя их лица перед собой, вспоминая самые драгоценные моменты, проведённые вместе.

 А за ней шел приводящий в ярость калейдоскоп их смертей, сцены, как я потерял их всех.

 На плечи вновь словно водрузили несколько гирь с десяток килограмм, каждый шаг по лестнице общежития для первогодок становился всё труднее и невыносимее.

 Мое сознание окончательно погрузилось в какую-то черную мглу, не видя ничего перед своими глазами и толком не реагируя на происходящее вокруг.

 Пока внезапно меня не вытащили из этой пелены два драгоценных рубина, что просто вырвали меня из всепожирающей дымки злобы и желания прирезать всех и вся.

 Проморгавшись, я разглядел перед собой Рику, что глазела на меня снизу вверх, вплотную приблизив своё лицо ко мне.

 — Очнулся? — только и произнесла она, убирая руку от моего горящего от случившегося щелбана лба, а я заторможенно мотнул головой.

 В ответ она довольно кивнула и отдалила своё лицо, довольно дернув пушистыми ушками. Оказывается, она стояла в этот момент на носочках, чтобы достучаться до меня, полноценно ушедшего в свои думы.