- Нани-джан [Нани-джан - мамочка милая], - сказал он нежным голосом, - я тебе целый полк птенцов приведу вместе с курицей. Дай, не бойся!

- И-и, шалый, станешь ли ты когда-нибудь таким, как Армен? - засмеялась она и открыла дверь курятника,

- Профессором?

- Путным, умным…

- Стану, стану! Время терпит. Тише едешь - дальше будешь. Куда ты торопишься? - И, выхватив курицу из рук матери, Грикор убежал.

Большой шум подняла тетка Сонб, мать Сэто. К ней ребята за наседкой и не обращались, но Сонб сочла необходимым вмешаться. Стоя на плоской крыше своего дома, она, размахивая руками, кричала:

- Я таким сорванцам, как вы, курицы не дам, не дам!…

Грикор сделал попытку утихомирить ее:

- Мы, тетка Сонб, ферму устраиваем. Понимаешь, ферму! От гусей и уток отбоя не будет… Тетка Ашхен, - обратился он к одной из женщин, - дай нам наседку дней на двадцать пять. Половину выводка подарим тебе.

- Ты дурной, станет дикая птица ждать, пока ты соберешься ее дарить! - вмешался вышедший на шум Сэто.

Дело осложнялось. Но тут неожиданно загремел бас деда Асатура.

- Эй, Ашхен, Астхик!… Эй, бабы, девушки, несите-ка все, у кого есть, по наседке, дайте этим ребятам! Назад от меня получите. Живей, живей! Что рты разинули? - по-хозяйски командовал он.

В селе старого охотника уважали. В трудные минуты он всегда соседу на помощь придет, всегда добрый, гостеприимный. Не было в селе человека, который не попробовал бы его охотничьей добычи.

- Ну, раз дед Асатур говорит, значит, есть какой-то толк в этом деле, - сказала Ашхен и пошла за курицей.

Одна Сонб продолжала шуметь на своей крыше:

- О бороде своей забыл, в детство впал!

- Эй, дочь Ато! - погрозил ей старик. - Не слышу я, что ты там мелешь, да по лицу вижу - худое. Недоброго ты рода… Погляди-ка, какие матери у этих ребят, не то что ты… Их дети и в школе первыми, и ферму вот устраивают. Ты бы лучше не бубнила, а сыном занялась, в люди вывела, человеком сделала, а то только по горам он у тебя и лазит…

Ребята пошли по домам колхозников. Асмик подробно излагала у всех дверей казавшийся фантастическим план организации птицеводческой фермы, Грикор веселил колхозниц своими шутками, а дед Асатур авторитетно поддерживал ходатайство ребят:

- Давайте, давайте, они хорошее дело затеяли!

На следующий день, как только кончились уроки, наши друзья помчались в колхозный сарай, находившийся на краю села. За ними следовала шумная толпа школьников.

«Где сажают наседок?» - слышалось со всех сторон. В этом нестройном хоре можно было расслышать и голос Артуша.

- Камо хочет свое секретарство обессмертить необычайным делом, - язвил он.

- А что же? - откликнулся один из его товарищей. - Каждый человек должен себя большим, хорошим делом показать. -

Тут из толпы вышла пионервожатая Араке:

- Камо, пусти нас, мы помогать пришли. Мы вынесли особое решение о шефстве над наседками.

- Шефы?… Над нашими наседками?… А ну, покажите, как вы умеете шефствовать, - засмеялся Камо. - Пожалуйте!

Араке повернулась к своим пионеркам:

- Товарищи, сюда!

Девочки вбежали в сарай и под руководством Асмик занялись клушками.

Пионерки клали в гнезда по десять - двенадцать яиц и, посадив наседок, привязывали их за ноги к колышкам. Но растревоженные клушки не соглашались приступить к исполнению своих обязанностей.

- Что здесь, обезьяну, что ли, водят? - сердито ворчал дед Асатур, отгоняя теснившихся у дверей сарая ребятишек. - Кур не видали?

- А что нам с этими яйцами делать, дедушка? - спросила Асмик, указывая на корзину с отобранными яйцами несъедобных птиц - чаек, цапель.

- Эти?… Эти, я вам уже сказал, отдайте рыбному тресту.